Из лондонского госпиталя больной Бракен писал другу: «Очень обеспокоен твоей болезнью. Меня утешает долгое знакомство с твоей силой, способной преодолеть все препятствия, если речь идет об укреплении Англии. Подчиняйся докторам, пиши картины и делай все прочее, что ты в такой степени заслужил».

17 декабря 1943 года в Карфаген прибыла Клементина и прежний секретарь Колвил. Последний записал: «Он послал за мной и я увидел вместо ожидаемого инвалида бодрую фигуру с большой сигарой в зубах и стаканом виски в руке». Клементина и Уинстон обедали вдвоем, они не видели друг друга шесть недель. Все говорили о щадящем режиме, но Клементина видела свет в окне комнаты мужа до часу ночи, он работал. Более всего, сказала Клементина, ее мужа убивает скучная монотонная жизнь без эмоций и вдохновения.

Лишь в сочельник 24 декабря Черчилль встал с постели и провел первое совещание с военными. Макмиллан описывает Рождество этого года: «В лучшем русском стиле (и выглядя в своем странном костюме как персонаж из русского балета), премьер-министр произнес серию тостов». А затем он как всегда диктовал директивы. В одной из них значилось: «Моей постоянной целью является восстановление величия Франции». Макмиллан записал в дневник: «Он действительно замечательный человек. Хотя он может быть утомительным и зверски упрямым, нет никого такого, как он. Его преданность работе и долгу поистине исключительна». 27 декабря в костюме офицера-летчика Черчилль впервые вышел из виллы. Самолет с ним направился в Марракеш. После пересечения с кислородной маской Атласских гор самолет пошел на посадку и автомобиль привез Черчилля на виллу, которая нравилась ему более всего – виллу Тейлора или, как предпочитал называть ее Черчилль, «Виллу цветов».

В Москву Черчилль пишет, что его беспокоит только невозможность встречаться с советским руководством раз в неделю. Он просит ноты нового советского гимна. Би-би-си будет передавать его по важным поводам. Идену дано указание подготовить дополнительный конвой. Впервые мысли Черчилля начинает поглощать «Оверлорд». Новый 1944 год был отмечен пикником в Атласских горах. Черчилль раньше не был знаком с Монтгомери, которому предстояли большие дела в Европе. Поднимаясь на одну из вершин, Черчилль посоветовал своему генералу «не растрачивать энергию, учитывая то, что ему предстоит. Я старался обосновать ту истину, что энергия ума зависит от энергии тела; что энергию следует использовать, а не расходовать; что атлетика это одно, а стратегия это другое. Напрасно. Генерал был в превосходном настроении, он прыгал с одного камня на другой как антилопа, и я почувствовал, что все будет хорошо». Вечером этого дня Черчилль объяснил Монтгомери свой план пересечения Ла-Манша.