Даже новые суровые правила содержания Царской семьи в Екатеринбурге, близкие к тюремным, не могли изменить добродушный, веселый характер Марии Николаевны. Ее умение видеть в каждом человеке прежде всего личность, независимо от его происхождения, и в доме Ипатьева ничуть не изменилось. И вот уже на кухне вместе с цесаревной появляются охранники из числа рабочих, учившие великих княжон жарить бездрожжевые пышки.

Постепенно строгие запреты на общение охраны с Царской семьей, вначале объявленные Уралсоветом, смягчились. С Марией Николаевной, сияющей добротой, открытой, милой улыбкой, просто не смогли не разговаривать молодые рабочие. Они нарушали запреты и с удовольствием беседовали со славной, розовощекой, истинно русской красавицей. После кори, когда цесаревна очень похудела, она так и осталась достаточно стройной и подтянутой. Новые волосы, после того как прежние пришлось сбрить наголо, выросли густыми и вились крупными кудрями. Великая княжна, с огромными от природы глазами в густых ресницах и правильными чертами лица, к 19 годам стала необычайно хороша.

Марии Николаевне действительно казалось интересным, как люди живут в Екатеринбурге. Она слушала рассказы рабочих об их семьях, о заводе, о городе. Так случилось, что по вечерам цесаревна играла для них на пианино. Охранники инструмент утащили из гостиной поближе к своей караулке. Поэтому не только Мария Николаевна, но и все цесаревны были вынуждены музицировать и для рабочих тоже. Потом, познакомившись с караульными поближе, они даже иногда показывали им свои фотоальбомы. Один из бывших охранников позже вспоминал, что великие княжны говорили: «Нам было гораздо лучше в Тобольске».

Вскоре выяснилось, что один из рабочих, служивший в охране, Иван Скороходов давно мечтал научиться играть на пианино. Мария Николаевна начала с ним заниматься, учить его музыке. Увы, уроки продлились недолго. В день рождения цесаревны – 27 (14) июня 1918 года – Иван, чтобы поздравить цесаревну, порадовать ее, попытался пронести в дом Ипатьева именинный пирог. Увы, к этому времени в охране почти не осталось простых рабочих местной фабрики, теперь караульными командовали верные чекистам люди. Пирог нашли, изъяли, Ивана Скороходова сразу уволили.

В июне заболел Государь, обострилась хроническая болезнь (геморрой), из-за открывшегося кровотечения он оставался в постели. На беду у доктора Боткина в то же время снова случился острый приступ почечных колик. Цесаревич по-прежнему не мог ходить – у Алексея Николаевича болело колено. Обычно на улицу цесаревича на руках выносил отец. А тут, чтобы брат мог подышать свежим воздухом, Мария Николаевна на руках выносила его на прогулки, а потом заносила назад в дом. Так пригодилась семье в тяжелые дни ее неординарная физическая сила. В это время остальные три сестры с трудом вытаскивали во двор кресло с колесами. Да и в доме цесаревича переносила в инвалидное кресло или в другую комнату сестра. Цесаревич кричал: «Маша! Маша! Неси меня!» Мария Николаевна сразу бежала на помощь брату.