Государыня и цесаревны, несмотря на арест, продолжали по-прежнему заботиться о военных, которые остались им верны, и о своих госпиталях. Уже 26 марта, едва оправившись от болезни, Анастасия Николаевна передала вместе с письмом Екатерине Зборовской две посылки – вещи для сослуживцев ее брата и для раненых в лазарете. Цесаревна писала: «Отдай оставшиеся носки и рубашки твоему брату, а он может раздать их своим сослуживцам. К сожалению, этого не хватит на всех, но мы посылаем все, что мы оставили. На донышке этих двух коробок написано, что из вещей передать нашим бывшим раненым».

Сама цесаревна чувствовала себя еще совсем слабой, но ей невыносимо было оставаться в постели. Великая княжна писала Екатерине, что «вставала вчера и очень рада, потому что я пролежала в постели приблизительно четыре недели, хотя я все еще слабо стою на ногах». Для Анастасии Николаевны переписка с подругой – это еще и возможность быть ближе к ее брату, что-то узнать о нем: «Пожалуйста, попроси еще раз своего брата, чтобы он вернул групповую фотографию, которую мы послали тебе в прошлый раз. Мы часто думаем обо всех вас и передаем вам огромный привет. Пиши нам иногда, дорогая Катя, как там все поживают, ну и так далее, мы всегда так рады получать новости… Горячий привет твоей матери и брату. Всего самого лучшего! Горячо целую тебя, твоя Анастасия. Эти маленькие иконки от мамы для всех офицеров…»

В Великую субботу Анастасия Николаевна уже смогла присутствовать на службе в церкви и причаститься. За Пасхальный праздничный стол сели 18 человек, содержавшихся под арестом во дворце. Повара постарались, на столе стояли куличи, крашеные яйца, ветчина, телятина, колбаса, овощи и т. д. Все с удовольствием ели, кроме Александры Федоровны, которая очень была расстроена тем, что комендант дворца по приказу новой власти категорически запретил ей общаться с Государем. Даже сидеть вместе за столом им запретили.

Уже в Пасхальную неделю Анастасии Николаевне доктора разрешили выходить на прогулку вместе с другими арестованными. Весна в 1917 году наступала быстро, в Пасхальные дни в парке уже цвели подснежники. Один из них цесаревна сорвала и вложила в письмо Екатерине Зборовской. Великая княжна писала подруге, что они теперь отправляются на прогулки вдвоем с сестрой – Татьяной Николаевной. Вместе ломают оставшийся лед.

В середине апреля младшие цесаревны и цесаревич вновь начали учиться. Преподавали почти все арестованные взрослые, даже доктор Боткин стал учителем, он преподавал цесаревичу русскую литературу, которую любил и хорошо знал. Возвращение за парту мало обрадовало Анастасию Николаевну, которая с удовольствием не занималась бы совсем.