И снова обсуждали речь Эйзенхауэра. Приводилась масса примеров, свидетельствующих о том, что обращение с военнопленными в последние месяцы заметно улучшилось. Никаких авральных работ по воскресеньям, что еще несколько месяцев назад представлялось фантастикой, потому что существовало строгое указание о том, что пленному полагалось не более четырех выходных дней в месяц. Но сейчас в месяц добавили и пятый по счету выходной. Праздничные дни были нерабочими и не влияли на общее количество выходных. То же самое касалось и дней, когда работа на открытом воздухе была невозможна по причине неблагоприятной погоды. Раньше ничего подобного не было. И получать посылки из дому стало намного легче, и приходили они быстрее. Разрешили выдавать и верхнюю одежду, хранившуюся в каптерке. Контроль также смягчился. Инвалидов, годами дожидавшихся изготовления протезов, направляли в госпиталь, и там они получали качественные и зачастую довольно дорогие искусственные конечности. Спешка и горячка на работе стала неприятным воспоминанием. Даже если в лагерь возвращались бригады, выполнившие норму всего на 20 процентов, это вообще не обсуждалось. Комендант лагеря, никогда не упускавший возможности подчеркнуть свое всемогущество с помощью запретов культурных мероприятий, отныне, напротив, стал главным инициатором проведения концертов, вечеров, просмотров пьес. «Группа по вопросам культуры» была вся задействована, многих ее членов даже освобождали от работы, чтобы те занимались организацией культурных мероприятий.

Особое место занимало упразднение «штрафных взводов». Они были самым ненавидимым средством воздействия на военнопленных. Систематическое невыполнение норм, неповиновение начальству, а нередко и просто необдуманное слово вполне могли стать основанием для перевода в «штрафной взвод» сроком до трех месяцев. «Штрафной взвод» даже внутри территории лагеря был отделен специальным ограждением из колючей проволоки. Взвод образовывал особую бригаду, которой поручались наиболее тяжелые работы, кроме того, рабочий день для нее был длиннее. Посылки из дому запрещались, посылать открытки родственникам тоже. И вот раз, и нету! «Штрафной взвод» больше не существовал.

Предотъездные настроения достигли кульминации, когда 17 июня вызвали 700 человек и отправили в «лагерь 4», который все считали промежуточным этапом для отправки на родину – лагерь этот располагался в непосредственной близости от железнодорожной линии. Всех пленных, прощавшихся с нами, переодели в новую одежду. Рабочие бригады, трудившиеся вблизи «лагеря 4», утверждали, что на путях уже стоит транспорт. Все мы много отдали бы, чтобы войти в эту первую партию, но успокаивали себя тем, что пройдет еще пара недель и домой поедут и остающиеся. Что значили какие-то недели после стольких ожиданий? Уже на следующий день стало известно, что всех военнопленных освободили от работы, и они с нетерпением дожидались команды на погрузку.