Наконец, после столетий тоски, наступил день отъезда. 23 декабря. Всех нас переодели в новую одежду. Разделенные по вагонам, мы шагаем через ворота. Еще одна поверка. Еще одного вычеркнули из списка. Конвоиры, сопровождавшие нас, соскочили с грузовиков. Мы едем как свободные люди.

В ту же ночь мы выехали. Да, русские на самом деле спешат. Мы уже высчитали, что, вопреки советским расчетам, мы, возможно, успеем домой к новогодним праздникам. Поезд мчался, стуча колесами, что еще сильнее укрепило нашу веру. Несколько дней спустя мы проехали Коростень и уже знали, что недалеко и Брест, последний оплот Советов на нашем пути. В Бресте многих наших едущих на родину снимали с эшелона и возвращали в ад. Пока что Эльбу только предстояло пересечь.

И вот Брест. Когда мы остановились на сортировочной станции, на пути рядом стоял эшелон из Ворошиловграда и Сталино. Несколько дней назад прошел эшелон из Свердловска. Надежда, что нас пересадят в поезд в тот же день, таяла с каждым часом. Все происходило как-то не по-русски, как-то уж слишком в соответствии с планом-графиком. Затребованные вагоны с европейской колеей еще не прибыли. Эшелон из Сталино и так проторчал здесь бог знает сколько до нас, да еще ему пришлось стоять уже и после нашего прибытия. Пересадили нас в европейские вагоны лишь на следующий день, и только следующей ночью мы покатили на запад.

На советской границе прозвучала команда «Строиться для пересчета!». Та же процедура повторилась и на польской стороне. Русский начальник эшелона предупредил нас, чтобы мы не заговаривали с поляками. Население Польши все еще настроено к немцам крайне враждебно, и лучше избегать всякого рода столкновений.

30 декабря мы въехали на территорию восточной зоны. Час спустя наш состав остановился у самой дальней платформы станции Фюрстенвальде; русские, как мне показалось, вообще перестали нами интересоваться. Так что чувство неуверенности мало-помалу исчезало. Вскоре после нашего прибытия в Фюрстенвальде у платформы остановились четыре больших автобуса – забрать тех, кто ехал в восточную зону. Русские не вмешивались. От них было невозможно добиться никаких объяснений. В конце концов объявили, что те, кто направляется в восточную зону или в Берлин, должны пересесть в автобусы. И снова прощание на скорую руку. И наш эшелон «похудел» на 150 человек.

Мы были не против получше осмотреться в Фюрстенвальде. Но у самой платформы цепочкой растянулись служащие «народной полиции», не пропускавшие ни нас в этот городок, ни жителей Фюрстенвальде к нам. Каким-то образом к нам пробралась группа женщин, приехавших на машине, чтобы забрать одного из наших, родные которого жили в Фюрстенвальде, но сам он не имел ни малейшего желания оставаться в восточной зоне. А женщины все уговаривали и уговаривали его остаться. Какой радостной ни была встреча, наш товарищ решения не изменил, решил ехать дальше.