— Можно ли допустить привлечение министра к судебной ответственности за небрежение своего долга? — сказал Толстой. — Доверенное лицо государя, ближайший исполнитель его воли, министр стоит так высоко в глазах общества и имеет такую обширную область влияния, что колебать авторитет этого звания публичным разбирательством и оглаской представляется крайне опасным. Это приучило бы общество к недоверчивому взгляду на ближайших слуг государя: это дало бы возможность неблагонамеренным лицам утверждать, что монарх может быть введен в заблуждение своими советниками…
И, вытащив из кармана мундира тетрадку, зачитал из нее слова Карамзина: «Худой министр есть ошибка Государева: должно исправлять подобные ошибки, но
А Чихачев заявил, что генерал-адъютант Посьет — моряк и с железнодорожным делом специально не знаком. За что же его привлекать к ответственности?
Даже великие князья оторопели от удивления.
— Однако позвольте? — сказал Михаил Николаевич. — Как же это? Все признали Посьета виновным и все-таки хотят освободить его от суда?!
— Я этого не понимаю, — добавил Владимир, — если виноват, то какие же церемонии!
Церемоний особых можно было бы и не разводить, но членом Государственного совета бывшего министра путей сообщения действительно назначил сам Александр III…
Вот и возник невольный вопрос: какие министры нужны русскому императору?
После смерти Паукера, узкого, но все-таки сведущего в железнодорожном деле специалиста, министром был назначен сенатор А. Я. Гюббенет, взявший себе в товарищи обер-прокурора Г. А. Евреинова. Кони с горьким недоумением узнал о том, что техническое министерство, в котором обнаружена была полная неурядица, отдано в управление двум юристам…
После долгих проволочек, закулисного нажима Посьета, его жены и друзей, после новых бесплодных заседаний особого присутствия «было решено сделать Посьету и Шернвалю выговор, даже без занесения его в формуляр».
При определении меры взыскания барону Шернвалю возникли дополнительные трудности: «Что же касается направления вопроса об ответственности Действительного Тайного Советника барона Шернваля, то в сем отношении повод к сомнениям подает неизвестность класса, к которому должна быть отнесена занимаемая им должность».
Оказалось, что должность заведующего главной инспекцией железных дорог установили помимо законодательного порядка и «без указания присвоенного оной класса».
Вот что поведал Анатолию Федоровичу об окончании этого долгого и трудного следствия Манасеин — он и «великий князь Михаил Николаевич, по-видимому сконфуженный результатом совещаний департамента гражданских и духовных дел о Посьете и Шерпвале, явились в Гатчину вместе для доклада о состоявшемся решении: