Разговор оживился. Елена поделилась мечтой, которую давно вынашивает в сердце. Поехать как-нибудь летом на воды в Карлсбад. Лечение в их возрасте не помешало бы. Да и посмотреть людей, отвлечься. После войны они ни разу не отправлялись в путешествие. А на обратном пути заглянуть в Вену и побывать на спектакле в опере. С участием Марии, разумеется.

— Какие только фантазии не приходят тебе в голову, Елена, — вздохнула домнишоара Аннет. — Этим планам никогда не сбыться. Так что удовлетворимся рассказом Марии. Только, — строго предупредила она, — ничего не говори о кино. Если б имела власть над тобой, навсегда бы запретила участвовать в этом балагане двадцатого века. Не в том назначение музыканта твоего ранга.

Марии и самой не очень хотелось говорить о кино. Во всяком случае не с прежними учительницами можно было делиться тем, что интересовало ее в данное время в кино.

Она решилась поделиться мыслью о том, что мечтает о роли Джильды.

— Джильды? — домнишоара Аннет недоверчиво посмотрела на нее. — К чему подобные эксперименты? Ты — лирическое сопрано…

— И все же хочется попробовать…

— И у нее получится, Аннет, вот увидишь — получится, — энергично откликнулась домнишоара Елена.

Лукица подала чай с вареньем из свежей клубники, какое готовилось только в этом доме и какого Мария не пробовала с тех пор, как уехала из дому. Хотя вместе с тем и отведала множество самых разнообразных лакомств, о которых прежде даже и не слышала.

Барышни проводили ее к двери, и когда домнишоара Аннет обняла Марию, та растрогалась. Руки суровой, строгой учительницы заметно дрожали.

На этот раз Мария даже ужаснулась, оказавшись в лабиринте запущенных, грязных улиц с их откровенным зловонием и мириадами больших зеленых мух. «Нужно было взять извозчика, — подумала она. — Здесь не Общественный сад». И в самом деле, аромат цветущих лип до этих мест не достигал. Лишь кое-где покачивалась жидкая тень дуплистой акации. Возникало и опасение, как бы не заблудиться. Но нет, известная с детства дорога надежно вела ее, и вскоре она вышла на Петропавловскую с ее булыжной мостовой и более пристойными домами. Отсюда уже недалеко до лавочки господина Табачника, который, когда она подошла к ней, молчаливо и флегматично отвешивал какой-то женщине кулек маслин. Он отрастил бороду и сейчас походил на раввина, который отправляет перед весами религиозную службу. Мария прошла мимо настежь открытой двери лавки и оказалась во дворе. Позвонила в дверь. Открыла незнакомая женщина, босая, с подоткнутым к поясу подолом юбки. Откуда-то из полумрака коридора раздался мелодичный голос госпожи Табачник.