Именно в этот момент прямо к этому конвертеру шел в сопровождении большой группы людей Семен Михайлович Буденный.

И взгляд мой невольно задержался на усах Семена Михайловича. Показалось, что непременно попадут на них искры.

Я подскочила, схватив за рукав Семена Михайловича, отвела его в сторону — это все произошло так быстро, что опомниться никто не успел. Когда конвертер уже спокойно лежал в горизонтальном положении, мое смущение за этот «рывок» было безмерно…

«Ничего, ничего, все нормально», — говорил маршал.

В это время подошел секретарь горкома — представил меня.

Семен Михайлович внимательно, с некоторым удивлением посмотрел в мою сторону и с хорошей улыбкой сказал:

— Это приятно, очень приятно…

А затем начал задавать вопросы — почему мастер опять поднял конвертер вверх? Почему при наклоне вырывается сноп искр?

— Выходит, воздух держит металл, когда конвертер находится в вертикальном положении, и не дает фурмы заливать, понятно, понятно…

Семену Михайловичу очень понравился темп самого производства. И тут я заметила знаки, подаваемые Хроничевым, — подошла.

— Будь другом, закончи плавку! А то уйдет маршал, и я не успею… Я ведь в гражданскую в коннице был, понимаешь? — и, не дожидаясь ответа, Самусий Карпович с несвойственной ему торопливостью вручил мне секундомер.

Подошел к Семену Михайловичу и стал по стойке смирно.

— Бывший красноармеец Хроничев, — неожиданно высоким, срывающимся голосом по-военному четко доложил он.

Буденный крепко обнял мастера.

И для маршала, героя гражданской войны, и для сталевара, бывшего красноармейца, ветерана, это была встреча с юностью, и думаю, не одной мне почудилось в эту волнующую минуту, будто на нас пахнуло грозовым ветром Революции, а в шуме конвертеров даже послышалось: «…Конница Буденного летит вперед…»

Побывал Семен Михайлович в литейном пролете, со всеми поздоровался и, вооруженный синим стеклом, проследил разливку металла по изложницам, посмотрел, как идет охлаждение слитка. По всему процессу разливки задавал вопросы.

— Вот купание изложниц надо бы вынести отсюда, а то скученно как-то получается и небезопасно для работающих.

Мастер и рабочие работают, но слышат замечания и предложения Семена Михайловича.

— Ишь ты, маршал, а заботится о нас, о рабочем классе, — переговариваются они между собой.

— Ты гляди, даже лицо руками не прикрывает, такой же, как мы все, не так, как некоторые: закроют лицо, глаза и никого, и ничего не видят.