Нарком попросил нас задержаться и стал расспрашивать о работе цеха. Особенно интересовали его мои отношения, с людьми. Хохотал от души, когда рассказала, как сталеварам пришлось с моим приходом менять свой лексикон. А услышав, как мы организовали работу каменщиков и перестроили их систему заработной платы, нашел, что это заслуживает большого внимания. О Бредихине, оказывается, он уже знал и, обратившись к секретарю парткома, заметил: «Видишь, какая молодежь? Нашла партийный подход к делу и к людям, этого и обеспечило коллективу успех в работе».

Невольно вспомнился вопрос, заданный на бюро горкома: «В чем секрет успеха цеха?» Вот он, короткий и верный ответ. Умом-то я поняла: суть всего, что мы делали, именно в этом, но оценка наркома казалась завышенной и даже смутила меня. Знала: самое тяжелое — впереди, сколько еще проблем предстояло решать!

Коллегия затянулась, но быть в Москве и не сходить в Малый театр — невозможно. О билетах для нас позаботились, и вечером мы смотрели спектакль «Правда хорошо, а счастье лучше». Впечатление было огромное, но по дороге в гостиницу поймала себя на мысли, что куда с большим удовольствием посмотрела бы спектакль о жизни людей, которых вижу вокруг себя, с которыми работаю. Как хорошо выглядели бы на афише слова: «Наша правда — это счастье…»

Как ни нравилась Москва, а домой тянуло — в цех, на завод. Приятно было знать, что там тебя ждут, что ты там нужна, и тебе нужны все и все — рабочие, мастера, инженеры, клокочущие конвертеры и раскаленные слитки. Правду, счастье, смысл жизни мы находили в труде, и как не могли жить без правды и счастья, так не могли обойтись и без вошедшего в привычку творческого труда. Побольше бы таких привычек!

В сталелитейном цехе работа по графику стала системой. Мастера с часами в руках следили за производственным ритмом на всех стадиях. График открывал простор для творчества, обеспечивал ровную и производительную выдачу плавок. «Здорово пошли дела у сталеваров», — слышали мы нередко и каждодневно это чувствовали — значительно улучшил работу и весь завод. На рапортах у директора все чаще раздавались «вопли» начальников вспомогательных цехов. Но это были, так сказать, «хорошие вопли».

— Где же я возьму вам столько паровозов? Понимаю, продукции стало больше, но ведь мы-то не производим паровозы! — кипятился начальник железнодорожного цеха. И под конец сдавался: — Ладно, как-нибудь выйдем из положения.

— Тяжело, но добавим давление воздуха, так и быть, — соглашался начальник воздуходувного цеха. — Только давайте больше стали.