Никакие доводы, никакие мои отговоры не помогли.

Прощание с цехом чем-то напоминало мой отъезд в «неизвестность», когда прощалась с Домом рабочего подростка. Годы совместной работы сдружили нас — и сдружили крепко.

— Сказать по правде, то все эти годы шел я в цех с радостью, скучал без него. Радовался хорошему, печалился, когда непорядок какой получался, — говорил Иван Трифонович. — Думаю, потому так случилось, что мы стали хозяевами цеха. Решали все вместе с начальником и в то же время ощущали крепкую руку. Хоть и приятно, что начальник наш стал директором завода, но и жаль…

Я, конечно, понимала: сколько ни уделяй теперь внимания цеху, непосредственной связи с каждым рабочим, с каждым его производственным участком уже не будет. И тоже жалела… А рабочие все выступали.

— Вот что, люди добрые, я вам скажу. Тружусь здесь девять лет, характером, если подумать, человек я мягкий. Завсегда безответный, и вроде, меня никто не знал. Но как назвала меня начальник цеха не просто по имени; а Мокей Иванычем, меня, значит, шлаковщика, который, все считали, только руками работает, а головой — ни-ни, и замечали мою работу, только когда вдруг задержка какая выходила, а так — вроде и нет меня в цехе. Так вот, с той поры, скажу я вам, и сам другой человек стал, — взволнованно говорил Мокей Иванович. — Раз мне доверили других обучать, и сам учиться начал. Больше и дальше видеть стал. Напарник мой говорит: «Ты, Мокей, скоро готовый мастер канавы». А корень всему — уважение к рабочему человеку. Вот за это вам, товарищ начальник, наш низкий поклон.

Каково слушать такое? Подошла к Мокею Ивановичу, крепко пожала его честную рабочую руку и поблагодарила за науку жизни, которую получила в цехе от многих рабочих, в том числе и от него.

Мы в работе настолько привыкли друг к другу, так понимали один другого и помогали друг другу, что даже мои депутатские дела в немалой степени стали делами нашего коллектива. Производству руководитель отдает почти все свое время, без остатка, депутатская работа тоже требует внимания и времени. Эти две огромные обязанности надо было как-то совместить, и поскольку я чуть ли не жила в цехе, то, естественно, не упускала случая посоветоваться со старшими товарищами, как и что ответить избирателям, как лучше выполнить их просьбы.

Евдокия Тихоновна, Иван Николаевич, Самусий Карпович, да и другие рабочие были в курсе чуть ли не всех моих депутатских дел. Бывало, кто-либо скажет:

— После вашего отчета долго ломал голову, как же быть с парнишкой, что от родителей убег. Раз они пьют и его, можно сказать, ни за что ни про что дубасят, так не лучше ли его в детский дом?..