Когда избиратели-рыбаки попросили помочь им электрифицировать поселок, в цехе предостерегали: «Трудный вопрос, а вдруг не поднять его, только людей обнадежишь?»

— Хорошо бы помочь, — с надеждой вздохнула Евдокия Тихоновна, которая прожила в том поселке двенадцать лет.

И действительно, вопрос трудный: надо было получить вне плана средства на строительство новой подстанции. Помогали нам многие, в том числе нарком рыбной промышленности. Причем, просьбу в наркомат подписывали и рабочие рыболовецкого колхоза и сталевары.

К годовщине Октябрьской революции в поселке зажглись лампочки Ильича, заработали механизмы на рыбном заводе. Это вызвало большую радость и благодарность нашему правительству. Вместе с рыбаками торжествовали сталевары и с гордостью говорили:

— Слово сталевара крепкое, — раз взялись за дело, то до конца и довели.

Жаркие дебаты вызвал случай с пожилой работницей консервного завода. Она прислала жалобу, которая заканчивалась так: «Поймите меня, как женщина, и помогите».

Мать четырех детей, она осталась без мужа, нелегко ей было растить ребятишек. Кое в чем ей помогал сосед, одинокий мужчина, и она ему, как сказано в ее жалобе, помогала не меньше. Он вошел в ее дом. Она просила его во имя детей оформить их отношения законным браком, но он отказывался, даже тогда, когда от него родился ребенок.

По советским законам, эта женщина как многодетная мать получила право на пособие. Узнав об этом, «муж» потребовал половину денег, ведь пособие было назначено в связи с рождением последнего ребенка, а он как-никак отец…

Все в цехе по этому вопросу много судили, спорили — предложения шли, одно опережая другое. В день суда свободные от смены рабочие заполнили зал, что вызвало удивление судейских работников. Народным заседателем был обер-мастер Иван Николаевич. Ему и передали нашу просьбу, как, по нашему мнению, следует поступить с отцом ребенка.

Перед судом стоял истец, лысый, с широким лицом, с заплывшими глазами. Он заискивающе глядел на судью:

— Оно, конечно, несправедливо так поступать: раз уж грех случился, все надо делить пополам. Не будь того дитяти, не было бы и тех тысячев, значит, их и делить надобно про меж нами. А она: «Нет, раз отказался идти в загс, то, извиняйте, шиш с маслом получишь». Это что же получается?

В зале взрыв смеха и выкрики: «Правильно она тебе сказала, да мало! Надобно тебе на лысине шишки поставить за такое дело…»

Когда поднялась со своего места мать пятерых ребят — маленькая, круглолицая, и, стеснительно переминаясь с ноги на ногу, начала говорить, в зале воцарилась тишина.