Больше молчать я не могла.

— Против кого и против чего вы, собственно, протестуете?

Чувствую, что-то сжало в горле, но показать слабость нельзя. И, выждав мгновение, решила излить все наболевшее.

— Студенткой готовила здесь дипломный проект — не без вашего участия. Вместе с вами работала в аппарате, и опять-таки вы помогали мне. Отсюда ушла в цех — не без вашего благословения, немало получила от вас добрых советов. А вы, Алексей Сергеевич, еще совсем недавно утверждали, что плановый отдел наконец-то вздохнул свободно: отчеты, отправляемые в Москву, стали веселее.

Если память мне не изменяет, вам, Никодим Иванович, — я обратилась к главному бухгалтеру, — нравилась принципиальность и последовательность начальника цеха. А вы, — и я круто повернулась к сидевшему в углу коммерческому директору, — приходили к нам в сталелитейный, как сами говорили, «поправлять свои коммерческие дела». Так против чего же вы протестуете, подаете заявления об уходе? Это же ваш опыт, ваши знания, ваши дела в моей работе!

Не надо строить проблемы «отцов и детей», и вы и я делаем одно дело, а чтобы оно спорилось, нужно объединять, а не разрознять усилия. На это место меня поставила партия. Завод не мой, а наш с вами, и перед государством за него будем отвечать вместе. Мне кажется, молодость не помеха в работе, а опора, когда она творчески воспринимает опыт старших.

А работа на заводе — это непрерывное обновление знаний и созидание нового, даже если все кажется одинаково повторяющимся изо дня в день. Это, если хотите, постоянное творчество. И вы это знаете не хуже меня. Так зачем же руководствоваться ложными чувствами и этим гасить творческий огонь в работе, который так нужен нам всем… Вот и прошу вас помочь мне в такой именно работе… А теперь давайте поговорим о делах… — И я рассказала о новых задачах, поставленных перед заводом наркомом черной металлургии.

Сразу почувствовала: обстановка разрядилась, а присутствие парторга ЦК и секретаря райкома партии, их деловое участие в заседании, а не заступничество за молодого директора, — сгладили взаимную неловкость.

Остальное сделали работа, время и еще раз работа. На заводе нельзя долго «ссориться». Сама жизнь не позволяла такой роскоши — терять драгоценные дни и часы на высосанные из пальца проблемы. Общее дело снимало накипь надуманных конфликтов, сближало людей, если только они не упрямствовали в своих заблуждениях. И не заметила, как сработалась со встретившими меня в штыки.

Легче наладилась работа с конструкторским бюро, с лабораториями, отделом главного механика, энергохозяйством — здесь действовал главным образом инженерный язык и сработанность наступила как-то сразу.