Разве упереться ногами, всем туловищем, как тогда — первый раз, когда главный фрикцион на танке выжимала, но от напряжения внутри все рвется на части — боль — и снова все исчезает. Открыла глаза, ударила в них голубизна, и Богачев — именно он — висит на голубом, блестящем, мерцающем фоне, губами шевелит. «Громче, громче, кажется, кричу изо всех сил, — где мы?» — и не слышу ни себя, ни его.

Хочу подняться, а смертельная боль прижала и не одолеть ее, и снова исчезло все. Но мысли исчезнуть не должны! Да, да, надо удержать мысль, — помню, так уже было, тогда, когда двадцать пять километров переломанные кости терлись друг о друга, тоже была нестерпимая боль, был холодный пот, было липко и тепло от крови, сохло во рту и мучила жажда — все сжигающая жажда, но ведь выдержала, — надо было. Терпела, не проявляла слабости и снова терпела.

Было, было все это… Теперь снова эта сухость во рту, хотя бы одну каплю воды…

В уши снова врывается гул, звон, свист. Боеприпасы нужны, везите быстрее, быстрее — кричит, кружит шквальный ветер, и мы мчимся с Богачевым на «студебеккере», а в глаза молнией врывается ослепительный свет, — это выплеснулся металл из конвертера, больно, нестерпимая жара — терпи, спокойно веди себя: так надо — волю не выпускай из своего сердца, терпи, ведь рабочие кругом, надо выдержку металлурга показать.

И снова крик:

— Боеприпасы везите, — кричит солнце и закрывает собой все небо.

— Шевчук, гони машину быстрее, Володя, еще быстрее, ведь детский дом наш сгорит.

И мчится машина на полной скорости, а жара не уменьшается, — горит все небо.

— Нет боеприпасов! — кричат мелькающие деревья, кричит проселочная дорога и надвигается на нас — одолеть, одолеть ее надо!

— Везите снаряды! — кричат поля, и эхо их крика раздается где-то за горизонтом. Эхо увидело, что делается за горизонтом, а как же мы?

И снова шум. Кричат некошеные хлеба и подминаются под колеса: сокращайте путь свой, не жалейте нас, везите танки, орудия, везите снаряды, они на исходе, а врагу только это и нужно. Мы же с восходом солнца опять поднимемся и соберете вы колоски со своей мамой Верой Александровной, теткой Мотрей и дедом Мыколой, хлеб испечете воинам, защищающим свою Родину. И станет каждый из них исполином, услышав зов своей родной земли, и победит врага в смертельном бою.

— Володя, нажимай на газ — надо успеть, а то Коля Вершинин, Пустовойтов, люди погибнут.

И наконец остановка.

— Успели, успели, вот они — снаряды!

И по полю ползком тащат ящики со снарядами, — пополняются боевые машины, тащим и мы, а они тяжелые, и больно почему-то ползти.