Он рассказывает о ранней весне тысяча девятьсот сорок четвертого года, когда на Украине в конце января в отдельных местах реки вышли из берегов. Дороги стали труднопроходимыми. Тылы растянулись на пятьсот и более километров.

— Особенно тяжелые условия создались для Первого Украинского фронта, где фашисты остановили наступление и предприняли сильный контрудар. Подвоз горючего и боеприпасов был исключительно трудным.

Трудности, опасности, лишения — все, все это было, по можно ли в лекции об этом рассказать?.. Только прочувствовав такое, на всю жизнь запомнишь все во всех деталях.

Ранняя весна, мы все обуты в валенки, и в них непрерывно чавкает вода, от каждого шага она брызжется, пузырится, а двигаться надо и болеть нельзя. Колесные машины утопают в болоте, и цепи на скатах не помогают. Даже гусеничные машины с трудом вытаскиваются, некоторые идут юзом — становятся неуправляемыми. И перед глазами снова село Воловодовка, под мостом — наши три танка. Те танки, что первые встретили здесь начало того «сильного контрудара противника», о котором говорит сейчас преподаватель. И стремительно, обгоняя друг друга, проходят события тех дней — все до мелочей видится здесь в аудитории академии.

«Знаменитое Россоше», как называли наши однополчане этот населенный пункт. В который уже раз освободили его, и снова потери людей, боевых и колесных машин, и снова ремонты. Ждем пополнение. Обещало командование несколько боевых машин придать нашему полку, но пока их нет. Ждем подвоза боеприпасов — машины давно отправили на армейские склады, у нас осталось не более половины боекомплекта. Положение катастрофическое. Машинам пора вернуться, но их нет.

Неимоверным трудом ремонтников и боевых расчетов возвращаем жизнь некоторым танкам, но все понимают — плохо с материальной частью, не хватает горючего. Плохо с боеприпасами.

Уже вечереет, каждый нет-нет да и посмотрит на дорогу — не едут ли, не везут ли.

Вот именно в сумерки, в самое непредвиденное время с огромной высоты, с нарастающим свистом понеслись бомбы, и одна из них разорвалась недалеко от ремонтируемой машины, к которой на полной скорости мы подъезжали на «студебеккере». В памяти застряли последние слова водителя Богачева: «Сегодня хоть небо спокойное». Затем бросок с большой высоты, удар оземь, страшная боль — чувство разрывающейся внутри бомбы. И медленно все исчезло.

Очнулась, и первая мысль, какая-то вялая: почему стоим? Полное недоумение, слабость и давящая тяжесть. Волнами что-то надвигалось, давило, надо посмотреть что, сбросить этот груз навалившийся, но как, как это сделать?