В конце 1945 года, после того как Жан-Жак был демобилизован в последний раз, Пьер попросил его приехать в Америку. Он хотел ближе познакомиться с племянником, поговорить о будущем и лично убедиться в его мотивах и целях. Он планировал рассказать Жан-Жаку о своих идеях и объяснить, как важно работать вместе для поддержания международного бизнеса. Cartier London был для Пьера не так важен, как Cartier Paris, но он хотел убедиться, что дело в надежных руках. Для клиентов имя Cartier было определяющим, им было не важно, Европа это или Америка. Если Жан-Жак не добьется успеха в лондонском доме, это плохо отразится на всей фирме.

Благословение дяди

Жан-Жак вернулся домой осенью 1945 года другим человеком. Последний раз его нога ступала на землю Англии шесть лет назад: он посетил родителей перед самым объявлением войны. Казалось, это было целую вечность назад. С тех пор он сражался, обучался у лучших ювелиров, потерял обожаемого отца, женился на Лидии и сам стал отцом. Жан-Жак вернулся в Англию 26-летним, с семьей – только для того, чтобы «найти свой дом Милтон-Хит в Доркинге… разрушенным». Его мать, Нелли, хотела отремонтировать его и переехать туда, но ее адвокат настаивал: послевоенные английские налоговые ставки уничтожат ее наследство. Ей посоветовали продать дом и переехать в Швейцарию. И это в ее 67 лет!

Не имея собственного угла, Жан-Жак и Лидия провели первые несколько месяцев в Англии, деля небольшой коттедж с конюхом и его женой. Позже они переедут в Сондес-Филд – в дом, который раньше принадлежал его сестре Элис. Но Жан-Жаку потребуется время, чтобы снова встать на ноги. Поскольку у него не было возможности забрать свои вещи из Милтон-Хит, он даже был вынужден написать властям просьбу о талонах на одежду, объясняя, что он и его жена пересекли Ла-Манш «только с самым необходимым».

Первое Рождество, которое они провели в Доркинге после войны, было скудным. И вскоре после встречи Нового года, 4 января 1946 года, Жан-Жак поднялся на борт «Сакраменто», большого грузового и пассажирского судна, направлявшегося в Нью-Йорк. Он ехал на встречу с дядей.

Из разговоров с Жан-Жаком Картье Меня ужасно укачивало. Каждое утро корабельный стюард приходил ко мне в каюту с яблоком; каждый раз я послушно съедал яблоко и меня рвало. «Не беспокойтесь, сэр, – говорил стюард, – капитан тоже ужасно болен». Я в этом сомневался! Но все еще помню этот маленький жест доброты.

Из разговоров с Жан-Жаком Картье

Меня ужасно укачивало. Каждое утро корабельный стюард приходил ко мне в каюту с яблоком; каждый раз я послушно съедал яблоко и меня рвало. «Не беспокойтесь, сэр, – говорил стюард, – капитан тоже ужасно болен». Я в этом сомневался! Но все еще помню этот маленький жест доброты.