Ворчание Белленже не было уникально – ни в Cartier London, ни в более широком бизнесе Cartier. Нью-Йорк и Париж столкнулись с теми же проблемами. Во времена Луи-Франсуа и Альфреда Cartier был небольшим семейным бизнесом, поэтому переход управления к следующему поколению был относительно простым. К тому времени, как Cartier разросся до сегодняшних масштабов, было очевидно: продвижение молодого неопытного наследника приведет к недовольству старого персонала, отдавшего фирме всю жизнь. Жан-Жак посоветовался с дядей Пьером по поводу Белленже, и они пришли к выводу, что не могут потерять ведущего продавца лондонской фирмы. Поэтому не только увеличили ему зарплату, но и дали долю прибыли в Cartier Ltd.

Как раз в это тревожное время приехал Шарль Жако. Подобно ангелу-хранителю, опытный и высокоуважаемый дизайнер пришел на помощь молодому Жан-Жаку в его новой роли. Отчасти причиной его решения обменять 13 Рю де ла Пэ на 175 Нью-Бонд-стрит было желание избежать работы с Туссен (возможно, жалея о предыдущем эпизоде, Туссен рассказала в одном из интервью, что не умеет рисовать, объяснив это тем, что Луи не велел ей учиться, потому что это будет мешать ей оценивать дизайн других). Но не только. Перед смертью друга Жако пообещал, что позаботится о его сыне. В течение нескольких лет Шарль Жако по три недели подряд работал в лондонском филиале и жил с Жан-Жаком и его семьей в Доркинге. Это были важные отношения. Жако не только стал наставником Жан-Жака; уважаемый дизайнер поддержал его как нового босса на Нью-Бонд-стрит, 175. Это стало важным сигналом для остальной команды.

Сладости за украшения

Жан-Жак надеялся начать свою карьеру в Лондоне со склада, заполненного замечательными ожерельями, диадемами и брошами, сделанными при его отце в 1930-х годах. Вместо этого он обнаружил, что почти все было продано во время войны по низким ценам. Проблема, как выяснилось, заключалась в том, что люди, которых отец оставил за главных – Форман и Беллендже, – были торговцами и хотели продавать, что бы ни случилось. Одной из покупательниц была дама, производившая на севере Англии конфеты – ириски. Сладости в то время, когда нация отчаянно нуждалась в любом способе скрашивания действительности, создали этой леди состояние. В конце каждого месяца она отправлялась в Лондон, в Cartier. Там она спрашивала сотрудников, как дела; когда они жаловались, изъявляла желание купить несколько предметов, но по низкой цене. Продавцы были рады любой сделке на практически мертвом рынке.

Из разговоров с Жан-Жаком Картье Я пришел в ярость, узнав, сколько товара было продано во время войны! Но я никогда этого не показывал. Видишь ли, я только что присоединился к фирме, а Беллендже и Форман были гораздо старше и поддерживали Cartier. Но, конечно, они должны были отослать драгоценности на хранение – мы могли бы заработать гораздо больше, продав их после войны.