Разговаривая со мной, она жадными глазами пожирала привезенную мною пищу и позже рассказывала мне, как вставала даже ночью и варила себе кашу, не в силах утолить неотступное чувство голода. Мои продукты отодвинули от нее приближение смерти.

На Боровой улице, где я хотела посмотреть свою комнату, свой дом, я чувствовала, какими странными глазами смотрели на меня многие ленинградцы. Моя военная одежда, мой полный рюкзак за спиной, мой легкий и бодрый шаг о многом говорили им.

На Среднем проспекте какая-то женщина вдруг остановила меня и с мольбой заглянула мне в лицо. Была она закутана в грязные платки с худым, темным и одряхлевшим от голода лицом. Она попросила у меня хлеба. С волнением и большой радостью вытащила я из рюкзака половину буханки и положила в ее протянутые руки. Лицо ее искривилось радостью, и она быстро-быстро заговорила: «Дорогая девушка, пойдемте со мной, я вам отдам все, что у меня осталось, у меня есть еще зеркальный шкаф, возьмите его…» и заплакала, а я бросилась от нее как сумасшедшая с комом, который подступил к моему горлу.

Свою комнату на Боровой я нашла заваленной штукатуркой и битым стеклом, в дом попала огромная бомба, но, к счастью, она не разорвалась каким-то чудом, проломив чердак и ряд перекрытий, упала на третьем этаже, где и застряла. Напротив нашего дома рухнул большой дом, кирпичи и камни от которого заполнили всю улицу и даже наш двор.

Мне грустно было долго оставаться в своей покинутой квартире, некогда столь оживленной и наполненной жизнью, все напоминало здесь и прежнее мирное житье, и нынешнее страшное время.

Скоро ли все это будет в прошлом? Успехи последних дней на фронте гонят безнадежную блокадную тоску!

3 января 1943 года

Встречала Новый год в необычайных и интересных условиях. От городка шли в темноте около двух километров, затем свернули в сторону по еле заметной заснеженной тропе. Сбивались и проваливались в глубокий снег, промочила ноги. Наконец добрались. В глубокой просторной землянке – дивизионная ветеринарная аптека. Две большие комнаты – одна для медикаментов, другая для жилья. Пахло лекарствами.

На больших сдвинутых столах, покрытых простынями, были расставлены довольно разнообразные яства. Студень из конской головы, кислая капуста, селедка, консервы из дополнительного пайка и некое количество разведенного спирта и, наконец, просто водка. Основной народ – конские врачи.

За столом после двух-трех тостов в честь наших доблестных войск и неизменной победы русского народа стало шумно и весело.

Какой-то застенчивый человек, также из «конского состава», краснеющий, как красная девица, несмотря на свои почтенные седины, стал читать свои собственные стихи. Стихи, по-моему, были довольно слабыми, но никто, вероятно, кроме меня, не заметил их недостатков, а сам автор был в состоянии упоения и восторга и от своих стихов, и от выпитого. Другой человек, незаметный и хмурый (тоже из «конского состава»), вдруг запел и сразу преобразился и привлек всеобщее внимание. Пел он очень хорошо и приятно. Всем этим пиром и обществом дирижировал какой-то гигант с простодушным красным лицом, огромными руками и громовым голосом. Дополнял это «конское общество» ряд наших тыловиков из планового отдела.