Вскоре в проход нашей штабной землянки стала проникать вешняя вода. Мы сделали мостки по темному проходу-туннелю и опасались проникновения воды и дальше. Когда к нам приходили незнакомые люди, не знающие наших помостов в темном проходе, их крики о помощи и шлепки в воду в темноте искренне забавляли нас. Однажды, получив недельный паек сахара и неся его через «злополучные» проходы в воде, Викторина уронила кулек в воду и разразилась горькими причитаниями по этому поводу, но мы довольно безжалостно смеялись над нею и устроили по этому поводу целое веселье. Викторина долго варила свой злополучный сахар для дезинфекции, как она говорила, но в конце концов обменяла его на табак Фролова, испытывая больше потребность в курении, чем в сладости.

С раннего утра шла в штабе напряженная работа: размножались приказы и директивы штаба фронта, писались новые распоряжения и приказы, составлялась армейская сводка, по телефону, телеграфу принимались сведения из частей, с утра до поздней ночи стучала пишущая машинка, и жизнь кипела и неслась в бурном потоке. Я копошилась в этом огромном бумажном море входящих и исходящих и, кажется, была способна утонуть в нем. По нескольку раз в день бегала из штабной землянки в землянку начальника по талому весеннему снегу. Лес стоял тяжелый и тихий, наполненный весенней влагой, землянки незаметно терялись в нем.

Я жила с А. С. в маленькой хорошенькой землянке. Она была светла и уютна. В ней было замечательно приятно по вечерам, когда в печурке бойко трещал огонек и по жилью распространялось чудесное тепло. Жаль только, мало приходилось бывать в ней.

В нашей землянке мы, как два медведя в берлоге, провели свой медовый месяц.

Была эта землянка в пробуждающемся от зимнего сна лесу роскошнее любого дворца, с белоствольными березками у самого окошечка, с пеньем птиц по утрам, журчаньем весеннего ручья, бегущего мимо нас в недалекую лощинку.

Весна, тяжеловесная, полноводная, влажная, шумела своей вешней водой. Пришла и к нам в нашу землянку эта вешняя вода. Затопила пол, собираясь подняться выше. Пришлось и нам делать помосты, вычерпывать воду старым дырявым ведром, найденным около землянки, и беспокоиться за вещи. Можно было прийти вечером «домой» и найти этот «дом» затопленным.

Месяц прошел, как сон. После напряженного дня поздно вечером попадаю я в свою «берлогу» в объятия своего «медведя». Я уже люблю его. Так всегда бывает. Сначала женщина только думает, что любит, а настоящая любовь приходит позже, когда женщина начинает принадлежать мужчине.

И вот я счастлива в этом убогом жилье-землянке, счастлива каким-то искусственным счастьем, похожим на неясный и призрачный мираж, ускользающий и колеблющийся. Он может так же неожиданно исчезнуть, как и появился.