Работы в отделе стало больше, идет подготовка к боевым выступлениям. Переселились в какую-то небольшую деревеньку недалеко от Колтушей с интересным названием Токкари. Жители ее давно сметены войной, а в ней хозяйничают ленинградские женщины, организовав подсобное хозяйство.

Все это какие-то грязные, некрасивые женщины, старые не годами, а пережитым, одеты они пестро и неряшливо, как попало и в чем попало. Труд их тяжел и непривычен, хотя и благодарен. К нам они относятся враждебно, они видят, что мы сыты и не бьем непосредственно врага.

Я очень устаю от работы, с утра до поздней ночи просиживая над бумагами, которые создают невоюющие умы. Это наполовину бюрократические измышления, отягощающие нашу военную жизнь, делающие ее неповоротливой и громоздкой. Очень бы мне хотелось сократить всю эту бумажную войну, но я такой маленький человечек.

Я уже заметила: отсутствие военных действий порождает это бумажное цветение. От всего этого напряжения мы иногда отдыхаем, когда начальник уезжает куда-нибудь. К сожалению, это бывает очень редко. Но тогда мы точно с цепи срываемся, несмотря на пол и возраст. Фролов поливает Викторину водой, а вода здесь очень далеко, и за ней тяжело ходить, но в азарте об этом забывается. Однажды, когда вся вода была вылита, он не пренебрег и помойным тазом, в котором плавали окурки и всякий мусор. Уж очень она его чем-то допекла. Когда кончилась вода, пошла в ход крапива. Я подмочила ему папиросы и спрятала спички. Словом, каждый изобретал другому какую-нибудь неприятность и неожиданность ради смеха и шутки, за которой следовала месть.

Во всей этой возне принимал участие и старик-связной, старый Яковлевич, добродушный с хитрыми глазками белоруса на длинных, как на ходулях, ногах. Он всегда успевает предупредить нас о приезде начальника, помочь ликвидировать следы нашей возни и баловства.

Иногда вырвешь кусочек времени и убежишь на высокий откос, усеянный полевыми цветами. Чудесные, милые цветы, они цветут и ничего не знают. Иногда среди них находим поспевающую землянику, и тогда осознаешь, что лето давно наступило и жизнь бежит и бежит.

Вот пошел третий год войны, долго ли она еще будет продолжаться, о ней невозможно забыть даже среди цветов и тишины.

Случилось ужасно досадное обстоятельство: увольняли вольнонаемных и уволили Викторину. К тому же на нее не дали допуска к секретной работе. Я страшно расстроена, лишаясь близости с этой необыкновенно милой и совершенно безвредной женщиной, несмотря на «прошлые грехи», к которым относили ее родство с министерской семьей. Добросовестная труженица, немного бестолковая и не очень ловкая, но всегда старающаяся, она была очень беспомощна в жизни и никому не могла принести вреда. Мне было очень жаль ее. Я лишалась хорошего товарища и в работе, и в веселье, которое очень поддерживало нас и являлось необходимым отдыхом. С ее уходом я осталась одна в мужском обществе и чувствовала себя одинокой.