«7 мая, часов в 11 утра, мы все сели на пароход „Русь“ и отбыли часа в три дня. Ехали все те лица, которых я называл Сергееву. Нас сопровождал отряд под командой Родионова; отряд больше состоял из латышей. Родионов держал себя не очень хорошо. Он запер каюту, в которой находился Алексей Николаевич с Нагорным снаружи. Все остальные каюты, в том числе и Великих княжон, по его требованию, были не заперты на ключ изнутри» (Росс Н.
Из воспоминаний наставника и учителя Цесаревича по английскому языку Сиднея Ивановича Гиббса:
«Родионов не позволял нам никому на ночь запирать двери. Потом мы уехали на пароходах в Тюмень. За несколько дней до отъезда Хохряков сказал, что он не знает, пустят ли всех в дом, где находится Государь…» (
«Остальные из нас остались в Тобольске, пока еще на один месяц, ожидая выздоровления Цесаревича, а потом мы проделали то же путешествие. Однако к этому времени лед уже растаял и мы могли путешествовать по воде. Бедный маленький мальчик был очень болен, но Родионов, наш новый комендант, был безжалостен. По внутреннему складу своего характера комиссар этот был официальным человеком и, я должен сказать, постоянно заботился о своей ответственности. Вначале он настоял на том, чтобы все двери были открыты, а потом запер их на замок и тем самым создал себе массу неудобств. Естественно, ощущалось большое волнение, когда мы проплывали мимо села Покровское и дом старца был показан мне. Когда мы прибыли в Тюмень, Родионов собрал всех нас в салоне парохода и по своему списку зачитывал имена присутствующих. По мере прочтения каждого имени называемый должен был встать и идти к поезду, который был подан сразу, после того как мы сошли на землю» (