Великие Княжны почти наверняка подверглись насмешкам и издевательствам, а возможно, и испытали домогательства со стороны пьяных латышских охранников; как далеко зашли эти домогательства в тот вечер — судить, разумеется, невозможно. Этот кошмар, как писал Волков, продолжался всю ночь напролет, а замечание баронессы Буксгевден о том, что женщины не могли раздеться, свидетельствует о том, что эти домогательства носили сексуальный характер. Жильяр никак не упоминает о подобного рода инциденте, однако, по свидетельству Волкова и Гиббса, действия солдат были крайне вызывающими. Покров молчания, окутывающий трагические события той ночи, понять не трудно, если вспомнить беззащитное положение Великих Княжон, последовавшее вскоре убийство в Екатеринбурге, решимость всех мемуаристов, так или иначе связанных с Романовыми, изобразить их в качестве средоточия всех моральных достоинств и, разумеется, саму атмосферу времени. Люди, находившиеся на борту корабля, либо были лишены возможности (поскольку были заперты в каютах), либо не желали (из опасения погибнуть на месте от рук большевиков) вмешиваться. Как вспоминала та же Буксгевден, „мы были арестантами и должны были повиноваться“. Это вполне можно считать ключом к пониманию происшедшего в ту ночь: именно стыд и унижение из-за собственной неспособности прийти на помощь беззащитным Великим Княжнам могли стать теми „самыми ужасными воспоминаниями“[415], о которых писал[416] Гиббс».
А вот как эти события выглядят в воспоминаниях очевидцев. Из воспоминаний камердинера Государыни Алексея Андреевича Волкова:
«В 12 часов дня 7 (20) мая подали для наследника экипаж. Все остальные дошли до пристани пешком. Возле пристани стоял пароход „Русь“, на который мы и перешли. Грузили на пароход из губернаторского дома вещи не только Царской Семьи и наши, но и казенную обстановку. Видя это, наследник сказал Родионову:
— Зачем вы берете эти вещи? Они не наши, а чужие.
— Раз нет хозяина, все будет наше, — отвечал тот.
В два часа дня пароход отчалил от пристани и пошел на Тюмень. Во время пути солдаты вели себя крайне недисциплинированно: стреляли с парохода птиц и просто — куда попало. Стреляли не только из ружей, но и из пулеметов. Родионов распорядился закрыть на ночь наследника в каюте вместе с Нагорным. Великих княжон оставил в покое. Нагорный резко противоречил Родионову, спорил с ним.
В Тюмень прибыли 8 (21) мая в 8 часов утра. […] В Екатеринбург приехали поздно, около полуночи. […] Ночь мы провели в вагонах. Было холодно, моросило. Все мы продрогли» (Волков А. А.