Впрочем, поскольку у Климента не было денег, чтобы нанять многочисленное войско, бо́льшую часть его армии составляли венецианцы под командованием Франческо Марии делла Ровере. Подобно своему великому предшественнику Федериго да Монтефельтро, также носившему титул герцога Урбинского, он получал дополнительный доход, сражаясь в качестве кондотьера, или командира наемников. В 1523 году, еще до того, как Климент был избран папой, он стал главнокомандующим вооруженными силами Венеции, а год спустя – главнокомандующим папским войском[984].

Когда в сентябре 1526 года Франческо Гвиччардини, в ту пору генерал-лейтенант папской армии, предложил назначить главнокомандующим его, а не делла Ровере, герцог в ответ сбил его с ног ударом кулака и приказал убраться с глаз долой, пока его не постигла худшая участь. Гвиччардини шутил, что взял себе за правило повсюду носить с собою астролябию, инструмент, с помощью которого астрономы и астрологи вычисляли положение звезд и планет, а он выяснял, в каком расположении духа пребывает в тот или иной день Франческо Мария[985]. Злопамятный и вспыльчивый нрав герцога не предвещал ничего хорошего ни папе, ни Микеланджело.

* * *

Хотя Климент VII высоко ценил творческие идеи Микеланджело, в их отношениях периодически появлялась напряженность. В частности, камнем преткновения стала статуя Геркулеса, давным-давно задуманная в пандан к «Давиду». Этот заказ породил также утомительный и изматывающий конфликт Микеланджело с более молодым скульптором, Баччо Бандинелли (1493–1560). Бандинелли жаждал бросить мастеру вызов и превзойти его, но, самое главное, он хотел сделаться Микеланджело.

До этого момента в своей карьере Бандинелли сознательно или бессознательно подражал великому художнику. С самого начала его охватило желание создавать колоссов. По словам Вазари, еще мальчиком он слепил из снега на одной флорентийской площади изваяние античного речного бога Марфорио, превышавшее в длину четыре метра[986].

В 1521 году Бандинелли предложил выполнить погребальный монумент, почти неосуществимый и нецелесообразный в силу своих гигантских размеров и даже превосходящий масштабами задуманную Микеланджело гробницу папы Юлия II. Он был призван увековечить память Генриха VIII Английского и напоминал плод воображения человека, страдающего запущенной манией величия: на этом безумном монументе предполагалось разместить сто сорок две бронзовые фигуры в натуральную величину, рельефы и конную статую, заказанную через Джованни Кавальканти, флорентийского купца, торговавшего с Лондоном[987].