Он снова проникается жалостью к себе, подчеркивая свой возраст – ему исполнилось пятьдесят, – и негодует на то, что его лишили камня. Его постарались успокоить и Фаттуччи, и Якопо Сальвиати. Сальвиати, близкий родственник папы, женатый на его кузине, и один из наиболее доверенных его приближенных, написал Микеланджело как преданный друг, но одновременно как человек, хорошо знающий, с кем имеет дело.

«Меня чрезвычайно опечалили, – начал он, – те фантазии и измышления, в которые недоброжелатели заставили Вас поверить»[1002]. Однако, продолжал Сальвиати, если Микеланджело сейчас «сложит оружие», то лишь подтвердит те слухи, что издавна распространяли о нем враги, а именно что он-де ни разу не завершил ни одного произведения, единолично присваивал гигантские проекты и отказывался помогать собратьям по ремеслу, не желая ни обучать их, ни делиться с ними работой.

С точки зрения Сальвиати, смешно было даже предположить, будто кто-то подстраивает соперничество Баччо Бандинелли и Микеланджело, подогревая их конкуренцию: «Баччо ни в коем случае нельзя даже близко сравнить с Вами, нелепо видеть в его работах даже бледное подобие Ваших, и меня, признаться, удивляет, что Вы сочли возможным принять на веру эти домыслы»[1003].

Существовали веские причины не давать Микеланджело еще одного огромного заказа. Очевидно, что работы у него было больше, чем он мог выполнить, даже если не брать в расчет гробницу Юлия II. Еще одна гигантская статуя, по своим размерам сопоставимая с «Давидом» и еще более сложная, поскольку включала в себя две фигуры, отняла бы у него, если бы стал высекать ее сам, не менее двух-трех лет. Ему и без того предстояло вырезать из мрамора многочисленные скульптуры для капеллы Медичи. Когда же ему заниматься новой?

Тем не менее другие флорентийские граждане полагали, что их город утратит великолепное произведение искусства, если Микеланджело не создаст еще одну скульптуру в пандан «Давиду». Два шедевра работы Микеланджело у стен палаццо Веккьо стали бы сенсационным зрелищем. Спустя пятьсот лет мы разделяем их разочарование.

Микеланджело написал в Рим, что некие флорентийцы умоляли его вырезать «Геркулеса», уверяя, будто готовы подождать несколько лет, пока он не приступит к работе. «[Я] ответил, что, видя такое благорасположение от них лично и от всего народа, я могу выразить свою признательность, приняв в [этом деле] участие – и, конечно, безвозмездно, как человек подневольный, – только если будет на то согласие папы; и, будучи подчинен папе, я могу действовать лишь с его разрешения и исполнять только его заказы»[1004].