Хотя польские коммунисты и подписали гданьское соглашение, из их официальных заявлений было ясно, что СССР его не поддерживает. 2 сентября, через три дня после подписания соглашения, ТАСС обвинил Валенсу в получении денег от западных профсоюзов, которые хотят «подорвать социализм». 17 ноября Леонид Замятин, идеолог, ставший впоследствии советским послом в Лондоне и принявший сторону путчистов в августе 1991 года, по телевидению обвинил Запад во вливании в Польшу миллионов долларов для поддержки антикоммунизма. Валенса подвергся нападкам за кампанию, предпринятую для подрыва веры народа в систему.

Вопрос о снятии Терека скорее перешел в разряд «когда», а не «надо ли», и 6 сентября 1980 года партийное ничтожество Станислав Каня занял его место. «Лучше Ка-ня, чем Ваня», — шутили поляки, имея в виду советских солдат. И все же настроение населения оставалось пессимистичным. Вторжение с Востока, навстречу ему польская храбрость, кровопролитие и очевидное военное поражение, потом массовая депортация жителей — все это казалось неизбежным, как последний акт шекспировской трагедии.

Как выйти из этого конфликта, не знала ни одна из сторон. Поляки были настроены отказаться от роли советского сателлита, их внешняя политика и экономика были слишком скованы рамками марксизма. За несколько месяцев до этого колониальная Южная Родезия стала независимой страной Зимбабве. Поляков волновал очевидный вопрос: почему у Польши нет такого же права на независимость? Почему европейские страны должны оставаться на правах колоний? Почему советский блок остается единственной империей в мире, которой позволили сохраниться?

Однако было очевидно, что СССР никогда не даст Польше подобной свободы. Его военное положение зависело от контроля над территорией Польши, и если Советы не могли получить его с согласия поляков, то они добились бы этого и без него. Такова была «доктрина Брежнева». И Советский Союз настаивал на ней, даже если бы дело дошло до вооруженной схватки. Примеры 1956 и 1968 годов показывали, что в подобных случаях СССР блефовать не будет. Польше никогда не быть абсолютно независимой. Вопрос был в том, как далеко зайдут поляки перед тем, как «доктрина Брежнева» вступит в силу. Вот какие мысли бродили тогда в моей голове.

В январе 1981 года президент Рейган собрал кабинет и принял лидера легального профсоюзного движения «Солидарность» Леха Валенсу. 29 января на своей первой пресс-конференции он заявил: «Все это время противостояние было односторонним, и СССР использовал его в своих интересах». Это действительно так, подумал я, особенно в Польше и Афганистане. Но что собирался предложить американский президент?