Советское правительство ответило угрозами. 30 января ТАСС заявил, что польский кризис углубился, что в стране царит анархия, происходят массовые забастовки, беспорядки и захват государственной собственности. Отмечалось, что силы, враждебные социалистическому государству, активизировались. В тот же день «Правда» опубликовала репортаж из Варшавы, в котором Валенса и лидеры «Солидарности» обвинялись в шантаже и применении силы, а также в подготовке антикоммунистического переворота.

Тем временем в Польше настало золотое время для сотрудничества рабочих лидеров, таких как Валенса, с писателями, которые помогали им излагать свои политические взгляды. Приезжие с Запада удивлялись равноправию и товариществу, которые они наблюдали в «Солидарности». Оппозиционная интеллигенция, чьей задачей стало распространение печатного слова как внутри страны, так и за рубежом, успешно сотрудничала с рабочими, которые организовывали новые профсоюзы и тем самым придавали движению настоящую политическую мощь. Интеллигенция не хотела оставаться в стороне, как это было в 1968 году. Союз внутри оппозиции был как «прекрасный сон», сказал ветеран диссидентского движения Адам Михник, которого после 1968 года несколько раз арестовывали, а теперь он впервые смог выразить свои взгляды в прессе[116].

16 февраля Каня назначил очередного премьер-министра. Это был судьбоносный выбор: главой правительства стал генерал Войцех Ярузельский, министр национальной обороны Польши. Он говорил по-русски, поскольку в начале войны был депортирован вместе с семьей в Россию, а затем сражался в рядах Красной Армии против Германии. Во время кризиса 1970 года он находился на посту министра обороны и пользовался доверием Кремля. Он и его новый заместитель «либерал» Мечислав Раковский начали очередную серию переговоров с профсоюзами, которые требовали повышения зарплаты за меньший объем работ. Ярузельский попытался успокоить Кремль, поклявшись в сейме, что «Польша навсегда останется членом Варшавского Договора».

Советскому вторжению в Польшу так и не было суждено случиться. «На прошлой неделе русские в четвертый раз за последние восемь месяцев не вторглись в Польшу», — писал журнал «Экономист»[117]. Все время казалось, что вот-вот после какого-нибудь инцидента, воинственной речи или перемены в правительстве будут приняты решительные меры. Каждый месяц журналисты слетались в Польшу, писали апокалиптические статьи и несколько дней выжидали, когда же прогнозируемые события произойдут на их глазах и дадут им хороший материал, чтобы можно было уехать и снова появиться, когда события достигнут точки кипения.