14/27 мая. Всю ночь от волнения не могла заснуть. Все приходили со мной прощаться. Сегодня утром в десять часов пришла императрица, была так нежна и ласкова, так меня благодарила, что я приехала и оказала ей поддержку. Обнимая меня, сильно плакала. Затем пришли санитары и уложили меня на носилки. Все собрались в гостиной проститься со мной: императрица, дети. Меня снесли к фургону для раненых и вставили туда, головой вперед; я почти лишилась сознания. В фургоне уже находились комендант, санитары и Анна. Через несколько минут я уже в Большом дворце. Тут меня встретил доктор Батуев, отличная сестра милосердия Любушина и моя вторая девушка Маня[1310]. Все в порядке и чисто; комнаты проветрены и протоплены; комендант обо всем позаботился. В тот же день у меня были Надежда Ивановна и дети. Сестра Любушина дежурит при мне, чередуясь с другой сестрой из моего лазарета.

15/28 мая. У меня был добрый старый батюшка. Чувствую себя у пристани и в руках Божиих. Умру ли или поправлюсь, — все будет хорошо.

16/29 мая. Оказывается, я больна не на шутку: кашель, хрипы, астма. У меня был доктор, которого Боткин мне рекомендовал, — доверия он мне не внушает: стар, ограничен, придерживается допотопного способа лечения. Пригласила Варавку консультантом, но он приехать отказался! Говорят, его дела запутанны, и медицина больше его не интересует. Написала вчера императрице несколько слов карандашом. Сегодня утром у меня был комендант с помощником и доставил мне ее милый и сердечный ответ. Какая трагедия вся ее жизнь, со всеми иллюзиями!

17/30 мая. Провожу очень тяжелые ночи, страдая от бессонницы и нервных болей. Сегодня ко мне зашли на минуту Лили Оболенская и m-lle Данзас. Многие хотят меня навестить, но мне трудно с кем бы то ни было видеться. На ночь приняла веронал и спала лучше. Пригласила доктора Фишера.

18/31 мая. Приезжала Вера Орбелиани[1311], но я не могла ее принять. Она едет в Крым. Я ей поручу передать письмо императрице Марии Федоровне, которая очень страдает, ничего не зная об участи своих детей. Кронштадтские матросы взбунтовались, арестовали офицеров, захватили суда с пушками, собирались бомбардировать Петроград и увезти в Кронштадт царскую чету!!! Туда спешно отправили какого-то оратора, — говорить речи. Это теперь их единственное оружие! Какое унижение видеть, как воплощаются нелепые теории Толстого и как позволяют немецким шпионам вроде Ленина и К° революционировать страну. Правительство перестает быть правительством, когда у него нет силы.

20 мая / 2 июня. Вчера получила большую радость, сподобившись причаститься Св. Тайн. Пришел добрый батюшка, он очень достойный, глубоко верующий человек. У нашего несчастного народа единственным культурным достоянием было религиозное чувство, благодаря чему многие становились героями и святыми. Теперь, когда религиозное чувство у него отнято, народ возвращается к первобытному состоянию и опускается до уровня скота.