— Но куда? В какой город?

— Н-не знаю… Куда-нибудь… Но только в Россию.

— Как же так, Валя? Ты не знаешь, куда ехать, а все-таки едешь?

— А что, здесь оставаться, что ли? В этой проклятой Немечине?! Нет, ни за что. Мы хотим домой, в Россию. Больше никуда не хотим.

— А к кому вы поедете?

— Н-не знаю.

— Есть у вас там отец или мать?

— Нет.

— Дедушка, бабушка?

— Нет.

— Брат или сестра?

— Нет.

— Ну хотя бы родственники какие-нибудь?

— Не знаю…

— Куда же вы поедете?

— Куда-нибудь… лишь бы только в Россию…

По правде сказать, нелегко было нам вести этот бесчеловечно жестокий, этот поистине инквизиторский допрос. Ведь мы бередили не только детские, но и свои все еще кровоточащие раны. Нам, старым каторжникам Немечины, прошедшим через все ступени и круги дьявольского Райша, хотелось плакать навзрыд, когда мы слушали безыскусный рассказ детей об их злоключениях за последние полтора года. Вот что мы узнали…

…Дети родились в небольшом украинском городке. И отец, и мать были учителями начальной школы. Жили они в маленьком домике с довольно большим садом. Там провели все годы оккупации, там оставались до прошлогодней весны. И вот однажды разнеслась весть: «Русские близко, русские не за горами! А немцы жгут хаты и угоняют жителей в Германию». Отец сказал: «Надо во что бы то ни стало остаться здесь. Спрячемся, пока не освободят нас русские». Так и сделали. Родители вырыли в саду большую яму, покрыли ее бревнами и досками, завалили их землею, а сверху сложили огромный стог сена. Получилась просторная и хорошо замаскированная землянка. Туда-то и спряталась вся семья. Но кто-то выдал… Пришли эсэсовцы, раскидали сено и бревна, выгнали семью из убежища и тут же убили отца и мать. А Валю и Нину, их четырнадцатилетнюю сестру Лену и бабушку Марию Степановну увезли в Германию, в лагерь для цивильных. Но не прошло и года, как дети остались одни-одинешеньки во всем свете: осенью умерла старенькая бабушка, а этой весной погибла во время бомбежки сестра Лена. Трудно, невыносимо тяжело было бедным сиротам, и все же они выжили. Когда же пробил час свободы и цивильные вышли из‐за проволоки, ребята поселились в лагере для репатриантов. Отныне жизнь пошла сытая и привольная. Нина и Валя не испытывали теперь недостатка ни в чем, а все-таки рвались домой, в Россию. Каждый божий день ходили они на железную дорогу, чтобы сесть в какой-нибудь проходящий поезд, но, увы, ни один пассажирский, ни товарный состав так и не остановился на полустанке близ памятника Арминию. И вдруг ребятам повезло! Только-только вышли они сегодня утром из лагеря (конечно, никому не сказав о своих намерениях), как где-то вдалеке услышали гудок паровоза, а через четверть часа мимо них медленно прополз пассажирский поезд, битком набитый пленягами-репатриантами. Недолго думая, ребята отправились на полустанок, затерявшийся в Тевтобургском лесу. И вот они едут с нами домой, в дорогую отчизну.