И тут в вагоне возникает раскол и начинается свара.

— Негодяи, — раздаются гневные голоса, — как вам не стыдно бросаться камнями в детей!

— Немцы уничтожали наших детей, — петушатся храбрые камнеметатели, — а мы, по-твоему, должны их бубам и меделям бросать шоколад? Нет, уж лучше камни!

— Что ж ты, дурья голова, с ребятенками хочешь свести счеты? Эх ты, герой! Да ты глянь на них, ведь это дети бедняков.

— Ежели ты такой храбрый, так убивал бы эсдэковцев и эсэсовцев. Перед нацистом небось пасуешь, а против голодных пролетарских детей ты молодец хоть куда.

— А я вот что скажу, ребята, мне жаль всяких детей: и черных, и белых, и русских, и немецких. Ей-ей, не могу без слез смотреть на голодающих, на страдающих детей.

— Да и в чем провинились эти немецкие дети, чтобы их побивать камнями? Я считаю, что ребята ни в чем не виноваты.

— А я думаю, что только трусы нападают на детей, на женщин и вообще на беззащитных людей.

Нескоро улеглось возбуждение. Впрочем, в нашей среде нашлось немного людей, прячущих свою мелкою душонку под пестрым тряпьем лжепатриотизма. К чести моих сотоварищей по вагону, почти все стали на защиту детей. Никто из немчат не ушел без подарка.

Поезд медленно подкатил к полустанку, затерянному в глуши лесов. Колеса и тормоза еще тянули свою нудную песню, а братва уже высыпала из вагонов. Разминая затекшие руки и ноги, расправляя натруженные долгим сидением спины, любуемся хорошеньким станционным домиком с красными наличниками и с зеленой кровлей из поливной черепицы. Он стоит посреди широкой поляны, сплошь поросшей сочной травой и душистыми цветами. А вокруг, куда ни кинешь взор, всюду лес да лес, да изумрудные шишки гор. И так хорош этот уютный домик, так он удачно «вписан» в чудесный ландшафт, что нельзя оторвать глаз.

А как называется этот очаровательный полустанок? Спросить, что ли, вон у того долговязого «менша», бредущего вдоль железнодорожного полотна?

— Эй, камрад! Заген зи эмоль, ви хайст дизе орт?[1005]

Но вместо учтивого ответа камрад посылает меня к… матушке. Да-да, к нашей родной русской матушке. Тут только я догадываюсь, что передо мной не фриц, а самый настоящий русский. Ведь сразу-то трудно в иную пору разглядеть под немецким платьем русское обличье.

Иду вдоль стен полустанка, обхожу домик с тылу… Отсюда начинается широкая просека-аллея, ползущая по склону горы вверх. А далеко-далеко в конце аллеи, на верхушке лесистого холма бронзовый колосс крепко сжимает меч.

— Да ведь это победитель Вара!

В самом деле, это Арминий. А вокруг него — знакомый с детства Тевтобургский лес. Здесь когда-то вождь свободолюбивых германцев разбил наголову римских захватчиков[1006].