Поттешера очень интересовали газетные заметки о прошедшем в Москве первом съезде только что созданного Союза писателей и статьи, написанные присутствовавшими там французскими делегатами Жаном-Ришаром Блоком и Луи Арагоном. Замятин рассказал, что в СССР есть огромный интерес к классической и современной русской литературе, а также к зарубежной классике – Шекспиру, Мольеру, Расину, Бальзаку. Недавний поворот в литературе в сторону реализма, с использованием более ясного и доступного стиля, по его мнению, соответствовал вкусам миллионов новых читателей в стране[565]. Стоит отметить, что это было последнее опубликованное интервью Замятина.

Первый всесоюзный съезд советских писателей открылся в Москве 17 августа 1934 года и шел две недели. Съезд учреждал новый Союз писателей и провозглашал социалистический реализм официальным методом советской литературы и литературной критики. Несмотря на противоречивые события предыдущих недель, после закрытия РАППа в 1932 году в обществе чувствовался оптимизм в отношении будущего советской литературы. Горький выступил с длинной и скучной речью; Бабель откровенно рассказал о причинах своего молчания в последнее время. Бухарин же использовал свое выступление о поэзии, чтобы призвать к разнообразию и более высокому качеству стихов, выделив Пастернака как выдающегося мастера своего поколения. Жан-Ришар Блок, речь которого переводил Эренбург, говорил о необходимости наряду с теми, кого читают массы, поддерживать и тех писателей, у которых найдется всего лишь 5000 читателей. Эренбург выступил с похожим заявлением и призвал к разнообразию жанров и стилей и к терпимости, говоря о необходимости искусства, интересного интеллигенции, и защищая Пастернака и Бабеля. Это выступление не вызвало осуждения, впоследствии Эренбург даже был приглашен в президиум Союза и награжден дачей в Переделкино. Съезд 1934 года значительно усилил положение и статус Пастернака, и в течение нескольких последующих месяцев он чувствовал сближение с режимом. Сегодня мы склонны считать, что съезд поставил русских писателей в узкие рамки навязанного им социалистического реализма, но в то время это было не самым очевидным его результатом.

К. А. Федин и Максим Горький (1934 год) (автор неизвестен)

В начале сентября Замятин снова написал Федину, на этот раз делясь с ним впечатлениями от московского съезда писателей, о котором прочитал в газетах. Они с Людмилой провели в Бельвю больше месяца, наслаждаясь наполненным ароматами воздухом и возможностью предаться праздности: