— Зина, ты ж там не ругайся, — попросила Шура.

Юрка вспомнил, как очень давно возвращался он с ребятами после речки этой дорогой. И кто-то из пацанов показал, где находится «трупиловка». Кажется, тогда был и Сергей.

— Не помню, — отчужденно ответил тот. — И какое это имеет значение.

Юрка готов был почувствовать зависть к мертвому (сомнений у него не было) Снегирю… Еще два дня назад Сергей избегал разудалого парня из соседнего класса. А сегодня переживает так, будто потерял самого дорогого родственника. Что сблизило их, когда в субботу утром они ушли вместе?

Сенина мать ждала, ловя каждый шорох. В устремленных на калитку глазах вместе с горем и отчаянием была и слабая надежда. Кажется, Снегирь говорил, что вкалывает она не покладая рук за 70 рублей… Одна, без мужа… И надежда ее продлится столько времени, сколько будет отсутствовать Зина.

И Юрка тоже стал молить Бога, чтобы Зина обозналась и чтобы кто другой оказался на месте Снегиря.

Все трое подбежали к выглянувшей Зине.

— Только мать, — отстранил охранник ребят.

Дверь снова захлопнулась.

— Что? — выдохнул, цепенея, Юрка.

По тому, как Зина опустила глаза, стало ясно без слов.

Вначале сдавленно, затем во весь голос закричала за забором Шура.

— А-а, а-а, деточка моя-я. Лежит голенький, ручонки разбросал. Цветочек мо-ой.

— Прекрати-и-ть! — раздался властный окрик. — Кто разрешил… вашу мать. Вывести немедленно.

Шура упиралась, не давала закрыть калитку.

— Завтра придешь забирать, — толкал ее здоровый дядька. — Сопли распустила. Убери руки, не то прищемлю… Кому сказано.

Зина ударила ногой в закрывшуюся перед носом калитку.

— Псы сторожевые! — и обмякнув, прижала к себе бившуюся в исступленном плаче Шуру.

Юрка отчего-то вспомнил свою стычку со Снегирем, когда он заступился за Генку Моха, и ему стало вдвойне горько.

На ресницах Сергея дрожали слезы. Видимо, ярость пересиливала горе, и слезы не срывались, а стояли в глазах.