— Сбегай в лавку. Керосину на раз осталось.

Болтая пустой канистрой, Юрка вышел за ворота, столкнулся с Вертоусовым.

Друг был встревоженный и какой-то неопрятный, чего за ним никогда не водилось.

— Почему ты не зашел?.. Снегирь… Ты не знаешь, где он живет?

— Хватился, — занес канистру во двор Калачев. — Где-то на Кунаевке он обитает… Слушай, я вчера с Майкой такое…

— Надо проведать Сеню. Его тяжело ранили.

По дороге Юрка похвастался, как он лазил на танк.

Асфальт на главной улице весь изуродован, витрины разбиты. Но магазины были открыты, и ребята выбирали, чего бы купить Снегирю.

Вертоусов выгреб всю мелочь из карманов.

— Ему, бедняге, ничего нельзя кушать. Лимон бы. Да где его возьмешь?

Ребята купили кефиру и монпасье в коробке.

Главные ворота больницы оказались закрыты.

Сергей предложил проникнуть из соседнего двора.

Юрка, ревниво воспринявший заботу Вертоусова о Снегире, отдал должное находчивости друга.

Едва Вертоусов в набитом родственниками приемном покое спросил как, пройти к Ушкалову — женщина с опухшим лицом расплакалась навзрыд.

— Ой, убили мою кровиночку. Загубили сволочи.

Юрка, догадавшись, что это мать Снегиря, вышел в коридор. И почему он не ушел из дому раньше, чем появился Вертоусов.

Женщина была не одна, а, видимо, с соседкой.

— Гады, чего изворачиваетесь. Я сама чуть свет видала, как Сеньку вынесли из покойницкой… А ты, балда белобрысая, — напустилась она на дежурную медсестру, не прикидывайся. Сказывай, куда Шуркиного сына отвезли.

Мать Снегиря зарыдала, и чей-то начальственный голос попросил ее удалиться.