— Ополоснуться нечем. Столичко и накапало.

Петр Петрович прикрыл калитку.

— Колодцами пользовались — и горя не ведали. — Хотя прекрасно знал, что колодцы и поныне остались во дворах, но вода — почти в каждом — горько-соленая.

Сестра собрала со стола в большую кастрюлю.

— Собачке вашей отнесу. К себе я ее увела.

— И на том спасибо, — отозвался угрюмо из кухни Петр Петрович.

— Не пристал покамесь ни к кому? — вошла следом Мария. — Мужикам проще. Женатыми и то на баб пялитесь. А холостому али вдовому сам бог велел.

Помедлив, Петр Петрович показал письма.

— Иные и при живом супруге чужих мужиков привечают.

Но сестрой завладели совсем другие думы.

— Вот и остались мы, Петюша, с тобою одни. И не доходяги, и крышу над головой имеем, а сироты.

— На стороне надо утешение искать, — назидательно сказал Тягливый. Но Маня снова поняла его не так.

— А что в той стороне. С виду — и заманчивая, а коснешься кожею… Сам-то доволен своим положением?

— Меня до последнего дня сомнения грызли. А нынче — как все концы обрезал.

— Шалапут. Давно бы ты их отрезал, кабы не дом.

— Что мне дом, — усмехнулся Петр Петрович. — Нужто думаешь, объявится охотник приобрести? Получше хаты — и то пустуют.

— Там у тебя хорошее жилье?

Петр Петрович самодовольно приосанился.

— Было бы хорошее — не побеспокойся сам. Хоть и малогабаритная квартирка, но моя… На тот год и земельным участком обзаведусь.

— Умеешь ты.