— Тише, — прикрыл дверь Мешалкин. — История с могилами, жутко странная получается.

— Коченков должен был все выяснить.

— Выходит, не успел. Честно говоря, ничего особенного в этой книжке нет… Но почему вокруг нее такая таинственность?

— А сокровища? Я же своими глазами видел.

— В чьих-то руках, — съязвил Герман.

Странный звук, похожий на вой сирены, раздался снаружи.

— Полмесяца здесь околачиваюсь, а такого не слыхивал, — удивился Герман.

— Жаль, дверь нечем закрыть.

— А это что? — Герман вынул из кармана крючок. — Специально снял, чтобы гости без задержки пожаловали.

Подперев дверь еще и черенком лопаты, они улеглись на матрац.

Мешалкин, успокоенно зевнул, сказал мечтательно:

— Кабы разбогател, поселился бы в Журавской. Рай, а не станица. Дон, садочки, воздух.

— Церковь, — добавил Захар.

— И церковь, — отстранился Герман. — Тебе разве смешно?

— Чудно. То у нас атеизм проповедовали, теперь, наоборот, всех в религию обращают.

— Выпендриваются друг перед другом ради моды.

— Сам веришь в Бога?

Герман надолго замолчал, прежде чем ответить.

— Бог от меня не совсем отвернулся. Значит, и я должен верить. И потом, мне деньги нужны для пользы, а уркам, вроде Зубаря, ради потехи.

— За что его убили? — приподнялся на локте Захар.