— Тебе лучше знать, — посуровел Герман. — Из-за тебя и я вляпался.

— Всю жизнь будешь меня корить? — с вызовом спросил Захар.

Мешалкин повернулся к нему всем телом.

— Сколько лет вашей милости цыганка наворожила прожить?.. Уж не до ста ли за лишнюю пятерку… Тебя, чижик, сюда чуть ли не ведьмы вели, а ты берешься загадывать.

— Случайность.

— Сам ты случайность на этом свете.

Захар обреченно подумал, что Мешалкин прав. В следующее полнолуние — будь он даже на краю земли — неведомая сила погонит его на «перекат».

— Значит, я не такой, как все? — без надежды на лучшее спросил Рычнев.

— Мы все не такие, как прежде, по себе чувствую.

— В чем же наше спасение?..

Вопрос Захара, больше похожий на мольбу, словно невесомый воздушный шарик, безответно повис в промерзшей темноте.

Кажется, Захар и не спал, а будто продолжат смотреть в темноту, под свистящее посапывание Германа, настолько был напряжен в коротком забытьи.

Он умылся ледяной водой, вытер лицо несвежим платком.

Мешалкин, как ни в чем не бывало, брился, глядя на свое отражение в окне.

Посмеиваясь, Герман надел широкие брезентовые штаны, свободного покроя куртку.

— Какое только добро не оставляют рыбаки.

Было ветрено и облачно. Когда показывалось солнце, бурые, полегшие травы на холмах отливали тусклой медью. По озеру шла рябь, издали она казалась взрыхленной серой землей.