— Ну, его фильм, безусловно, произвел на меня впечатление, — сказала она, зараженная энтузиазмом Алана и склонная ему верить. — Лукас взял место, тему и набор персонажей, о которых я ничего не знаю, и заставил меня им сопереживать. Может, ему удастся сделать то же самое и с роботами.

— Будем надеяться, — заявил Дэннис, — потому что нам очень нужна победа.

— Мне нравится, как она мыслит, — проговорил Алан, игнорируя замечание Дэнниса и улыбаясь Грейс. И, нацелив на Джея указательный палец, добавил: — Правильный ход, приятель! — Потом он снова повернулся к Грейс: — И Алек Гиннес согласился играть важную роль. Вроде такого монаха-воина, понимаете? Вы же, кажется, снимались с ним в свое время?

— Да! В «Лебеде», это его первый американский фильм! — радостно воскликнула она.

Вот так, ни с того ни с сего, Грейс начала болеть за Джорджа Лукаса и его вестерн с роботами, надеясь, что инстинкты ее не подведут.

Когда два дня спустя она рассказала об этом Альби за картошкой фри и гамбургерами, его глаза расширились, и он вскричал:

— Мама, как думаешь, ты сможешь достать билеты на премьеру?! Это будет замечательно!

Грейс рассмеялась:

— Ты правда слышал про этот фильм?

— Ма-ам, ну конечно! Все, кто читает научную фантастику либо смотрят «Звездный путь» или еще что-то в таком духе, ждут не дождутся, когда это кино выйдет.

— Алан Лэдд-младший будет очень рад это услышать, — сказала она. — А ты смотришь «Звездный путь»? Вот уж понятия не имела.

— Все смотрят «Звездный путь», — пожурил ее сын. Однако его подначки очень сильно отличались от насмешек Ренье или дочерей. Они были ласковыми, без всякой злобы, соперничества и страха.

— Все, кроме твоей скучной мамаши, которая смотрит только драмы Би-би-си, — беззаботно и с само-иронией ответила она, а потом попросила: — Расскажи, почему это стоит смотреть. — И выслушала сбивчивые объяснения сына, воспевающего достоинства капитана Кирка и Спока.

Затем он перешел к книге Роберта Хайнлайна «Чужак в чужом краю», а после — к облегчению Грейс — к Хаксли, Оруэллу и Брэдбери.

— Ну, про «Четыреста пятьдесят один градус по Фаренгейту» я кое-что знаю, — сказала она. — Эту книгу читал весь Нью-Йорк, когда она вышла в начале пятидесятых. Сядешь в вагон метро и видишь, что половина пассажиров в нее уткнулись.

Альби, казалось, потрясли ее слова, у него даже рот приоткрылся. У сына были красивое, располагающее лицо с мягкими чертами и светлые волнистые волосы — только он один из ее детей их унаследовал, и именно его она знала хуже всех. Но, может, это удастся изменить.