– Понимаете, – я решаюсь на откровенный блеф, – есть версия, что им, десятерым повешенным в Нюрнберге нацистским преступникам, отказали в переломе позвоночника. И что ваш мистер Вудс получил указание не проводить математических расчетов, дабы не сделать казнь быстрой, безболезненной и гуманной.

– Я всё равно тебя не понимаю. – Франк, разъярившись было сначала, вертит в руках сигарету, но курить тут нельзя. – Поясни.

– Начну издалека. – Я жую салат и слежу за рукой Никласа: его пальцы беспокойно терзают сигарету, из которой на стол начинает сыпаться табак. – Не будучи профессионалом в области экзекуции, могу сказать, что есть несколько видов петли. Короткая петля, средняя петля и длинная петля. Короткая – это асфиксия, муки. Длинная – мгновенная смерть, при которой веревка зачастую отсекала повешенному голову. А средняя – это как повезет с палачом, да?

Франк вздрагивает, откладывает сигарету и складывает руки в замок.

– По-твоему, – говорит он, – Вудс, выполняя тайный приказ, повесил их негуманным способом, не рассчитав массы тела. Допустим. Я тоже склонен думать, что это так. Потому что никому из тех – пусть и многочисленных – свидетелей, что присутствовали на казни, в целом верить особо нельзя. Показания рознятся и поводу длительности казни. А к Вудсу я питаю нежные чувства, потому что этот человек принес моему отцу последние предсмертные страдания.

– Да, – киваю, – вы мстительный сын.

– Точно, – вдруг улыбается Франк и принимается за сосиски.

– Сделаю вид, что поверила, – говорю я.

Франк снова откладывает столовые приборы в сторону и промокает губы салфеткой.

– Поясни, – говорит он.

– Не имею права, – говорю я, продолжая жевать салат, – всё неофициально и может оказаться сплетней, а я не имею права покушаться на историю свершившегося много лет назад правосудия.

– И всё же? – Никлас улыбается натянуто.

– И всё же есть данные, кто из десятерых повешенных сколько времени провел в петле до смерти.

Никлас уже не улыбается. Я продолжаю жевать салат и говорить одновременно:

– Итак. Спортзал. Три эшафота. Но в рабочем состоянии лишь два. Работает всё так. Один «клиент» проваливается в люк с петлей на шее и барахтается там, внизу, скрытый от глаз наблюдателей. Второго в это время заводят в спортзал. Когда проваливается он, освобождают первую виселицу и вводят следующего. Ваш отец был номером… номером…

– Пять.

– Точно, пять. А кто был номером четыре, не помните, герр Франк?

– Розенберг, – отвечает Никлас осторожно, – может, выйдем на улицу и перекурим?

Киваю, беру плащ, накидываю на плечи. Никлас выходит в пиджаке, оставив свой плащ в ресторане. Он молчит. И курит. И между затяжками произносит: