Когда мы вышли из ресторана, я было завела нежную прощальную речь, но, оказывается, никто и не думал прощаться. Наташа только и успевала хватать за руку то меня, то Сергея, чтобы мы не потерялись, – она втискивала нас в узкие переулки, проводила сквозь гаштетные, успевая подпевать песням, которые лились из каждого кафе под звон пивных бокалов. Она рассказывала, как то или иное место было связано с Гитлером, – я тогда еще подумала: как с ней интересно, ей бы путеводитель написать! Ведь все фон Ширахи пишут – отчего бы и ей не попробовать?

Около десяти вечера мы простились с Наташей – тепло, так, как прощаются со старым другом. «Пишите, звоните, когда приедете в следующий раз; я не могу гарантировать, но у меня, возможно, и завтра, ближе к вечеру, будет время», – шепнула она мне по-русски, обдав сладковатым ароматом духов. Рихард небрежно, по-свойски чмокнул ее в щеку на прощание, сообщив ей, что тоже скоро собирается нас покинуть: только немного проводит.

Около полуночи, исходив весь центр Мюнхена вдоль и поперек в компании Рихарда, мы оказались на Мариенплац, сверкающей в свете иллюминации с Новой ратуши и выбеленной светом настолько, что казалось, будто от ратуши исходит сияние. Сергей сел на лавку и, томясь вечерней жарой, озирал площадь. А Рихард потащил меня в самый ее центр.

Я закинула голову и посмотрела на часы с замершими фигурами, которые оживали всего несколько раз в день: словно хозяева, они оглядывали свои владения с высоты. Я вспомнила фрагмент старой хроники. Там были эти же часы, фигурки двигались, а за ними, ухваченный объективом видеокамеры по воле талантливого безымянного оператора, простирался разбомбленный Мюнхен: руины, дома без крыш, с пустыми оконными проемами. И вот теперь я, стоя рядом с Рихардом, смотрела на эти часы и замершие фигурки снизу вверх, а площадь вокруг полнилась голосами и смехом веселых от пива туристов…

– О чем думаешь? – осторожно поинтересовался фон Ширах.

– Ни о чем и о многом одновременно.

– А я, – сказал Рихард, – о том, что ты бы, наверное, понравилась отцу. Ну в принципе. Хотя он был сложным человеком.

– Смелое заявление, мне ответить, что я польщена? Рихард проигнорировал мои слова, прозвучавшие издевкой. И хотя никакого такого смысла я в них не вкладывала, вышло действительно грубо.

– Ты по-прежнему думаешь, что я его тень? – Судя по тому, каким спокойным голосом был задан этот вопрос, внутри того, кто задал его, было неспокойно.

– Если быть честной… – Я медленно измеряла шагами площадь, Рихард двигался за мной на расстоянии метра. – Иногда, глядя на вас, мне кажется, что я вижу его. Но я его не знала. Так что это, наверное, химера, игра воображения.