– Моя семья, кстати, – самая что ни на есть интернациональная: сестра моей жены, которая родом из Швейцарии, – замужем за индийским махараджей, моя племянница живет в Риме, дети говорят по-итальянски и по-немецки. Мой сын живет в Барселоне. Невестка – русская, племянник, сын моего брата Роберта, прекрасно говорит по-русски, у него очень красивая русская жена, ребенок, маленький Максим, говорит и по-русски и по-немецки. Бабушка моя была американкой. Сам я жил в разных странах…

Мой взгляд скользнул по рукам фон Шираха – и почему мне вообще в голову не пришло поинтересоваться, женат ли он? Вероятно, потому, что по его одежде, слегка помятой и небрежной, по поведению, я сделала вывод, что он в разводе. Кольца на руке не было – как не было его и днем в Хофгартене.

– А, кстати, жена ваша… – начала было я.

– О, а вот и салатики несут, – обрадовался Рихард и повернулся к Наташе и Сергею.

C одной стороны, меня забавляли ролевые позиции, которые каждый из нас выбрал, согласно теории Эрика Бёрна. Рихард – толстый подвижный ребенок, пытающийся привлечь мое внимание любыми способами. Я же была в образе взрослого рассудительного человека, который снисходительно смотрел на непоседливое дитя, изредка им раздражаясь. С другой стороны, периодически я испытывала странное ощущение, будто на меня с легкой тревогой и нежностью смотрит не Рихард, а Бальдур фон Ширах, кривовато улыбаясь. Хуже всего то, что человек, сидевший передо мной, не был точной копией своего отца, но мое внутренне зрение, как специально, всматривалось в те черточки лица фон Шираха, которые делали его похожим на покойного рейхсюгендфюрера. И тут проблема уже была не в Рихарде. Во мне.

– Я знаю, что тебе нравится китайский, – сказал Рихард и долил себе вина, с сожалением глядя на мой стакан сока. – Ты будешь его учить?

– Поздновато уже, – призналась я. – Но если бы я знала его хоть вполовину так же хорошо, как вы, уехала бы работать в Китай.

Рихард вскинул бровь:

– В Пекин?

– В Шанхай.

Он брезгливо поморщился. И добавил:

– Не слишком люблю этот город: большой бездушный муравейник – то ли было лет двадцать-тридцать назад! Да и вообще, нужно сказать, это жесткая страна. Я там довольно долго жил и работал. Очень тяжело, – выдохнул он шумно. – Если бы у меня был сегодня выбор, какой язык выучить, то я бы выбрал турецкий.

– Какая глупость! – фыркнула я. – Китайская стена, терракотовая армия, Шаолинь, закаты над Хуанпуцзян и Янцзы, изогнутые крыши домов, как стаи летящих драконов… И всё это – для вас ничто?!

– Мы, немцы, должны понимать, кто такие турки, потому что они – важная составляющая нашей жизни, – серьезно ответил фон Ширах и оглянулся на Наташу с Сергеем, которые отчего-то громко рассмеялись. – Турция привлекает меня сейчас больше, чем Пекин, Шанхай и твоя Хуанпуцзян вместе взятые…