– Привет. – Миловидная женщина с длинными блестящими черными волосами заглянула на балкон. На вид я бы дала ей лет тридцать, если бы Райнер не сказал:

– О! Привет! Это, кстати, моя жена.

Безымянная жена еще раз приветственно кивнула мне и исчезла, словно бы ее и не было.

– Ее не снимать, – напомнил мне Райнер.

– Угу, – кивнула я, думая о том, что у этой красивой женщины западнославянская внешность: словачка? Наверное так. На арийку не похожа.

Когда мы вернулись в комнату, то женщины я нигде не заметила. Лишь на барной стойке возникли новые блюда с фруктами и сладостями для чая.

Мы продолжили съемки. Хёсс снова оседлал стул. Я спросила:

– Как отец принял твою жену?

– Я женился в 1984 году. А родители развелись в 1983-м. Отец ужасно ругался на мою жену, на ее семью, мол, кто они вообще такие? Они же крестьяне. Низший класс. Он кричал им: «Это вы должны работать на меня, а не я на вас…»

– Он, стало быть, помогал вам – тебе с женой и ее родственникам? – уточнила я.

– Очень, очень помогал, – сыронизировал Райнер. – Его никогда не интересовало, как мы живем, да и вообще живем ли мы еще. Для него мы не были важны. После развода у него было несколько женщин. Мотивом для моего решения разорвать с ним все отношения стала постоянная ложь с его стороны, со стороны его родственников. Мы с мамой так и не стали членами его семьи. Мать моя была тоже, как он выражался, «из крестьян». В общем, мы представляли совсем не тот уровень, которым отцу можно было бы гордиться. Его мать, моя бабушка, изначально желала для него другую партию, что-нибудь из крупных промышленных кругов, богатых потомков нацистов. Она ж растила своих детей исключительно с той целью, чтобы они делали ее жизнь красивой, а не наоборот.

– А почему развод твоих отца и матери проходил так… тяжело?

– Долгая история. Скажу так: как-то отец попытался забрать у матери все материалы, оставшиеся от деда. Но сделать это он мог только в том случае, если бы привлек меня на свою сторону. И он сделал это. Он успешно рассорил меня с матерью, мы с ней судились, в чем я сегодня раскаиваюсь всей душой. А мой адвокат выяснил, что между отцом и матерью существовал брачный договор, согласно которому всё наследство деда безоговорочно принадлежит моей матери. Причем во время развода отец сам отказался от этого наследства. Я об этом тогда ничего не знал и, накрученный отцом, по собственной дурости подал в суд на мать, чтобы отсудить у нее материалы и вещи, оставшиеся от деда, и потом передать их отцу. Я действовал тогда вслепую.

– Предполагаю, что отец оценил твои старания? – Как могла, я пыталась подавить легкую неприязнь, которую почувствовала по отношению к Хёссу, когда он рассказывал про суд.