– Разумно.

– Ну так, дураки долго тут не живут. – Решетов налил по второй.

За оконцем стемнело, партизанским лагерем овладела теплая весенняя ночь. Умерли звуки, только филин ухал в лесу. Решетовцы, облепив стол с разных сторон, оживленно обсуждали детали предстоящей операции. Зотова разморило от спирта и сытной еды, потянуло прилечь. Перед глазами плыло, голоса приходили откуда-то издалека.

– Вить, ты чего? – Голос Решетова проник через пелену табачного дыма. – Спишь?

– Нет, не сплю. – Зотов очнулся. – Ты продолжай…

– Ти-ха, – приказал Кузьма. – Слышали?

– Чего?

– На улице стукнуло вродь.

– Бредишь, Кузьма.

– Ща я тебе, Ванька, побредю.

– А чего я?

Зотов окончательно проснулся.

– Фомка, – тихонько окликнул Решетов часового. – Фома!

На улице раздался приглушенный щелчок, похожий на… на… Додумать Зотов не успел. Одеяло качнулось, и в землянку, проскакав по ступенькам, вкатилась граната. Воздух застыл и сгустился до такой степени, что его можно было потрогать рукой. Мгновение изумленной тишины показалось вечностью. РГД-33 шмякнулась на пол. Зотов завороженно смотрел на металлическую болванку, угрожающе посверкивающую гранями ребристой рубашки.

– Сука! Сука, м-мать!

Так вопит живое существо, чувствуя смерть, – неистово, неверяще, жутко. Зотов очнулся, чужой крик осекся, партизаны рванулись по сторонам, кто-то упал. Последним, что увидел Зотов, валясь за стол, была метнувшаяся к выходу тень. Оглушительно хлопнуло, вспышка ударила по глазам, взрывная волна ласково подняла Зотова и размазала по стене. Дальше была слепящая боль, разинутый в немом крике рот и черная пустота. Свет померк.

Глава 19

Глава 19

Зотов не знал, сколько был без сознания – секунду, минуту, час, целую вечность. Очнулся в кромешной темноте, напоенной запахами тола, крови, пыли и приглушенными стонами. Голова раскалывалась, правый бок калило огнем. Руки и ноги вроде целы, спасибо и на том. Он с трудом, словно младенец, сел и закашлялся песком и землей. Подтянул негнущуюся руку к боку, пальцы попали в липкое, френч и гимнастерка висели лохмотьями. Ранен. Эта мысль почему-то успокоила. Живой. Живой, твою мать. Что случилось? Нестерпимо звенело в ушах. Ах да, граната. В землянку бросили гранату. Рядом кто-то ворочался и стонал.

– Есть кто живой? – спросил Зотов у темноты, еле услышав свой голос.