Решетов в бессильной ярости врезал кулаком в стену и застыл мрачным надгробием. Желваки играли на узком, заросшем щетиной лице. С разбитых костяшек на пол капнула багровая кровь. Землянка погрузилась в тягостное молчание. Решетов зловеще улыбнулся и, словно очнувшись, хлопнул Зотова по плечу.

– Ничего, Витя, ты его завалил. Я должен был, да чего уж теперь, главное, срезали мразь и больше никто не умрет. Крути дырку для ордена! Уступаю, он у тебя, поди, первый.

– Юбилейные медали считаются? – отшутился Зотов. Каждый свой орден он надевал всего один раз – на вручении. Обратная сторона работы. Мундир, награды, а толку? Дома перед зеркалом повертеться. Остается завидовать щеголеватым офицерам, кружащим головы барышням в городских скверах под звуки оркестра. – Рано дырки крутить, чую, это еще не конец.

– Да брось, – фыркнул Решетов.

– Точно тебе говорю. – Зотов понизил голос, хотя вряд ли кто-то мог услышать. – На первый взгляд вроде все сходится, честь по чести: Аверкин – немецкий агент, с задачей уничтожить одну из боевых групп отряда «За Родину», в данном случае – твою. Между жертвами четкая связь – принадлежность, способ убийства, вырезанные знаки. Исполнитель однозначно Аверкин: взят с поличным при покушении на убийство, установлено, откуда у цифр ноги растут. Тут вопросов нет, кроме как почему член партии увлекался чтением Ветхого Завета. К убийствам можно даже мотив прикрутить.

– Тогда чего тебе надо? Радуйся.

– Из цепочки смертей выпадают Твердовский и Валька Горшуков.

– Твердовский – проба пера, – предположил Карпин. – Большая шишка в отряде, почему бы не начать именно с него?

– Особист мог что-то нарыть на Аркашу, – вставил Решетов. – А тут очень удобно подвернулись вы.

– Выходит, с Волги можно обвинения снять? – Карпин подался вперед.

– Не торопись, – остудил Зотов. – С этим успеем. Допустим, уговорили, Твердовского устранил Аверкин по неизвестной причине. Примем как версию. А Валька?

– Случайный свидетель? – парировал Решетов.

– Подельник? – пожал плечами Карпин.

– Гадание на кофейной гуще, – отмахнулся Зотов. Сейчас он больше всего жалел о том, что Аверкина не взяли живым, столько бы разрешили проблем. Разговорить арестованного он бы сумел, опыт немалый, способов масса, а время нынче жестокое.

– Сам себя накручиваешь, зачем? – возмутился Решетов. – Дело сделано, наслаждайся победой, расслабься. Что тебе еще надо? Ну что?

– Не люблю, когда вопросы остаются без ответов. Неуютно от этого. Ощущение неоконченной работы.

– Странный ты.

– Уж какой есть.

Снаружи донеслись приглушенные голоса и топот сапог, в землянку по ступенькам спрыгнула Анька Ерохина, за ней, пыхтя и отдуваясь, Шестаков, и следом Колька Воробей, вытягивающий тонкую грязную шею. Как по расписанию явились – сказано, не раньше утра, с рассветом и приперлись.