Темные силуэты можжевельников, едва-едва порыжевшие от огня. Высокие сосны с целыми кронами. Вот этого никак нельзя было понять: почему именно здесь сохранились остатки живого леса, а не в каких-то прикрытых оврагах и балках. Стволы безлистых, мертвых берез не были ошмалены, деревья погибли позднее, когда мороз разорвал деревья, наполнившиеся соками весной, когда холод уничтожил нежные почки и молоденькие листики.

Краем глаза Фродо уловил движение где-то на самой периферии поля зрения, инстинктивно подкинул ствол карабина, чувствуя, как сердце поджимает к горлу. В самый последний момент он удержал палец, уже нажимавший на спусковой крючок, прежде чем до сознания дошло, что это толь­ко ветер шевелит куском ободранной коры.

Низушок делал глубокие вдохи. Он понимал, что если постоит дольше, то вскоре начнет стре­лять вслепую, туда, где только заметит какое угодно движение, туда, где темные силуэты можжевель­ников кажутся притаившимися фигурами. С большим трудом он оторвал спину от брони и, разгляды­ваясь пор сторонам, осторожно пошел по обочине, обходя баррикадирующие дорогу разбитые маши­ны.

Очередной "страйкер" торчал передом в канаве, задирая зад со все еще закрытыми люками. Из этого никто не выбрался, пришел к заключению Фродо, видя пробоины в борту, где подкалиберные снаряды пробили дополнительную, композитную броню. Так они и торчат внутри, с безразличием подумал он. Мертвецов он не боялся: те давно уже сгорели и рассыпались в прах.

Опасался он живых.

Еще раз глянул он на небольшие пробоины, на разорванную взрывом боезапаса башенку. И внезапно понял.

Эти машины горели. Когда самолеты сбрасывали свой груз, все уже было кончено. Это верто­леты задержали марш, на открытом отрезке дороги застали врасплох колонну, которая мчалась, сло­мя голову, чтобы добраться до Оструви и обеспечить себе опору в развалинах города. Колонна, во­преки всяческим принципам, не поддерживала достаточного расстояния между машинами, лишь бы побыстрее покинуть лес, который, вопреки оптимистическим прогнозам командования, стал смертель­ной ловушкой. Здесь вам были не Арденны; погода не представляла собой помехи для вертолетов, снабженных тепловизорами и миллиметровыми радарами.

Машины горели, когда вертолеты улетели, а в лес начали падать бомбы объемного взрыва, чтобы уничтожить пехотинцев, успевших выскочить из бронетранспортеров. Русские желали иметь уверенность, они не жалели контейнеров, из которых высыпались сотни цилиндрических резервуа­ров. Дождь кувыркающихся цилиндров, высыпаемых из контейнеров под фюзеляжами ударных Су-35; из них в полете высвобождался аэрозоль, белесый тяжелый туман, окутывающий лес, стекающий вниз, чтобы образовать тонкий слой, который затем взрывается, покрывая весь лес огненной подуш­кой. Но там, где горели разбитые машины, конвективные течения распылили аэрозоль, прежде чем та, смешавшись с воздухом, образовала взрывчатую смесь. А уже температура привела к тому, что мелкие частицы топлива слились в тяжелые, плохо горящие капли. Вот почему лес уцелел. Взрыв за­сосал в себя кислород, тем самым погасив пожары.