К треску "калашниковых" прибавился более глубокий, более громкий звук. Гладкоствол…

Так что, это уже здесь? Сломанный ствол березы, Фродо надеялся на то, что запомнил пра­вильно. Пот заливал глаза, когда в последнем усилии он бросился вверх, на край канавы, пытаясь встать. Здоровая нога тоже подламывалась, словно бы ее поразила беспомощность второй. Смеши­вая ругательства со слезами ярости, Фродо, с усилием, от которого потемнело в глазах, привстал на одно колено. Затем поднялся во весь рост, подпираясь "абаканом". По крайней мере, правильно по­пал, билось у низушка в голове, когда он увидел перед собой огромную шину, а над ней – зеленый, почти что черный в сером свете борт с белой надписью "Fucking Yankee". В нескольких бездарных подскоках Фродо приблизился к нему, с размаху оперся руками. В ноге проснулась боль. Но в этом был и хороший момент: боль отрезвила, позволяя четче думать.

Три подскока вдоль борта. Очередь пошла высоко, срезая ветки оставшихся в живых сосен; следующая очередь – уже ниже. Третья пойдет уже совсем низко, подумал коротышка, сражаясь с ручкой. А та не поддавалась. Откуда-то помнилось, что в американских машинах любой люк можно открыть вручную, даже если он весит несколько сотен килограммов; для этого служат вспомогатель­ные пружины. Или поворотные валики? Вот только, на кой ляд пружины, если рукоятку нельзя сдвинуть?

Фродо бросил карабин на асфальт и, балансируя на одной ноге, двумя руками пытался про­вернуть рукоять. Когда третья очередь зазвенела по броне, высекая искры, он, со всей силой отчая­ния, рванул еще раз. Рукоятка сдвинулась. Фродо начал тянуть, чтобы преодолеть сопротивление за­сохшего пластикового уплотнения. От усилия снова потемнело в глазах, дергающая боль раненной щиколотки никак не помогала. Он едва отметил, как пуля высекает искры на броне у самой головы, а когда внимание обратил, отозвалась больт в щеке, ошпаренной осколком фрагментирующего стерж­ня.

Неожиданно что-то его толкнуло, а когда падал на землю, до него дошло, что это как раз те самые пружины, которые должны были помочь открыть тяжелый, покрытый слоистой броней люк.

Несколько секунд он лежал, прежде чем возвратилась способность видеть и хоть как-то ду­мать. Падение спасло ему жизнь, "калашниковы" после последней очереди заткнулись, их хозяева явно меняли обоймы. Фродо опять собрался, не обращая внимания на боль, рванул вверх, схватился за край лаза. Когда исчезал в темном, вонючем провале, будто словно туман слышал бешеный вой.

Пули тупо стучали в броню, отзвук был приглушенным, как будто град падал на деревянную крышу. Еще одна очередь. Два отдельных стука. И тишина.