Укола иглы он не почувствовал. Давил на поршень стараясь делать это медленно, согласно инструкции. А вот интересно, размышлял он при этом, вот почему не захуярят их гранатомета? На­верняка у них нет, это же людоеды, а гранатомет для охоты не годится. И станут ожидать, пока я здесь не сждохну. А хрен вам, мстительно заявил он вслух, помня о взрывчатке.

Не совсем четко он еще размышлял над тем, почему бы уже сейчас не нажать на кнопку; по­чему еще ожидает в этой вонючей, переполненной смертью коробке. И чего ждет.

Ба-бах! Попадание дошло каким-то приглушенным, мысли распылялись, когда Фродо уплывал после очередной дозы наркотика.

Заскрежетал засов люка. Кто-то пытался вскрыть его, стучал по броне. Фродо сорвался на ноги, вглядываясь широко открытыми глазами в темноту. Налево, курва, хотелось ему крикнуть, вле­во и на себя. Чмокание уплотнителя, яркая щель, солнце на лице… Солнце? Откуда здесь солнце? Кудряш, это ты?

Укол боли, неожиданный удар, оставивший после себя болезненную пульсацию, вспышка красного света. И полумрак.

Ба-бах!

Тряся головой, Фродо пришел в себя. Следующего шприца он уже не брал. Не обращая вни­мания на боль, он поднялся на одно колено, нащупал фонарик.

Выпуская воздух сквозь зубы, низушок пополз в сторону башни, схватился за край выреза в корзине, посветил фонариком, который держал в зубах. Когда же отпустил холодный металл и с раз­маху уселся на полу, то испытал чудовищный взрыв боли. Долгое время ничего не видел, только перед глазами плясали багровые клочья. Но под веками оставался образ пустых глазниц, глядящих из-под шлема, высохшего, мумифицированного лица, на котором черными сосульками засохла слизь от лопнувших глазных яблок. В конце концов, тупые удары, повторяющиеся в ритм ударов сердца, перешли в пульсацию. Низушок открыл глаза.

- Фродо, ты идиот, - произнес он в полумрак. - Чего ты, курва, хочешь? Чего, курва, боишься?

Бояться уже не стоит. Очень скоро ты будешь вместе с ним.

Коротышка стиснул зубы и, пробуя не обращать внимания на боль, начал карабкаться в баш­ню.

Сложнее всего было с ногой. Когда он уже устроился на месте наводчика, пришлось помогать себе руками, чтобы всунуть в средину ято мертвое бревно. Оставить снаружи его было невозможно.

Но все пошло даже легче, чем Фродо ожидал. Ногу можно было согнуть, поставить в подходя­щей позиции. Лишь бы только не глядеть вниз, не беспокоиться неподвижной ступней, которая ни за что не желала встать правильно, пальцами вперед. Похоже, сустав превратился в кашу, подумал ни­зушок, не слишком-то и беспокоясь об это. Пока же что он радовался тому, что боль сделалась тупой, как бы привычной.