— Мне так жаль тебя, — сказала она.

Наверняка она говорила от чистого сердца, но ее слова немного огорчили его. Неужели ей ничуть не было жалко своего бывшего свекра?

Вереница людей не заканчивалась. Большинство из них Айзенберг не знал. Наверняка бывшие коллеги его отца, среди которых вышедший на пенсию государственный советник муниципального управления внутренних дел, с ним Айзенберг однажды встречался по работе. Пришли и дальние родственники, а также Удо Папе.

— Мои соболезнования, Адам, — повторил он, посмотрев на Айзенберга полным сочувствия взглядом.

Айзенберг в ответ лишь кивнул.

Прошла неделя с того дня, когда ему позвонила Нина Шмидт. Криминалисты не нашли отпечатков пальцев на книге так же, как и других следов пребывания Кёрнера в квартире судьи. Вскрытие подтвердило причину смерти, названную врачом скорой помощи: остановка сердца. Произошла ли она вследствие удушения, установить было невозможно. Волокна ткани, если они и были, после мытья тела не обнаружились. Другими словами, никто, кроме Айзенберга и, наверное, его группы, не верил, что его отец был убит.

По большому счету, это не меняло сути дела. Юлиус Кёрнер уже убил столько людей, что держал в напряжении весь полицейский аппарат. Но до сих пор не было обнаружено ни одного следа преступника, несмотря на объявленный розыск. Сотни свидетельств из всех регионов страны при проверке ни к чему не привели. С каждым новым днем вероятность, что Кёрнер попадется в расставленные на него сети, уменьшалась. Он был слишком хитрым и опытным, чтобы попасться на типичных ошибках, которые совершают беглые преступники.

— Мои искренние соболезнования, — сказала женщина, опиравшаяся на трость.

Ей было за восемьдесят, но лицо сохраняло остатки красоты. У нее были заплаканные глаза. Должно быть, отец Айзенберга сыграл в ее жизни важную роль. Какое странное ощущение — не знать, кто она. Он посмотрел ей вслед. Старушка, несмотря на трость, удалялась с гордо выпрямленной спиной.

Когда он собрался выслушать следующего гостя, ему в глаза бросился молодой человек, стоявший в стороне от собравшихся. У него были соломенно-желтые волосы, из одежды — джинсы и черная толстовка. Несмотря на затяжной дождь, на носу сидели черные очки.

Айзенберг окаменел.

— Мои соболезнования, — сказал мужчина одного с Айзенбергом возраста. — Ваш отец долгое время был моим начальником…

— Извините… — перебил его Айзенберг.

Он оставил сконфуженного мужчину стоять одного и зашагал через недоумевающую толпу.

Молодой человек повернул голову в сторону Айзенберга. Ухмыльнулся.