Он снова пошел в обратную сторону.

Была теплая, приятная ночь, сады пахли свежей травой и вскопанной землей. Весной. Он попытался представить себе двух детей – одного наверняка мертвого мальчика и одну, возможно, еще живую девочку. Как может чувствовать себя женщина, у которой две недели как пропал сын, совершил самоубийство муж, а теперь еще и второй ребенок исчез неизвестно куда? Это был один из таких моментов, когда работа полицейского превращалась для него в пытку.

Шестьдесят

Шестьдесят

Когда она приблизилась к дверям сарая, она заволновалась, как бы Арчи не начал лаять, так что она тихо повторяла его имя, пока медленно шла по темному саду. Он уже ждал ее – встав в стойку и виляя хвостом, и когда она вошла внутрь, его лапы сразу оказались у нее на плечах. Она положила свою сумку на скамейку и села на пол рядом с ним, и лабрадор тут же улегся и начал лизать ее руки. Он пах по-собачьи, и его тело было тяжелым и очень теплым.

Только когда она окончательно почувствовала себя в безопасности, устроившись рядом с собакой, она решила как следует подумать. Ее мать может пойти наверх и открыть дверь в ее комнату, чтобы пожелать спокойной ночи, или просто крикнуть ее снизу. Раньше она всегда заходила. Они разговаривали. Это была приятная часть дня. Раньше.

С тех пор никто нормально не разговаривал. Были только какие-то жуткие придушенные перешептывания, из которых она всегда исключалась, а если она задавала вопросы, ей просто кидали пару слов; никаких разговоров. После того, как умер ее отец, все стало еще хуже.

Пес вытянул шею и обнюхал ее лицо своим мокрым носом.

До всего этого она понимала, что Дэвид был самым важным, самым любимым и что им интересовались больше, но она не возражала. Все было правильно. Он и правда был интересным и хорошим. Но как только он пропал, и она, по идее, должна была занять его место наверху, вместо этого она начала отодвигаться все ниже, пока в конце концов не стала невидимой.

Она любила их дом. Теперь она его возненавидела. Повсюду висела плотная серая тишина, как будто ни воздух, ни солнечный свет не проникали больше внутрь с того самого дня. Но ее комната оставалась прежней, так что она сидела там.

Она потянулась к сумке и достала оттуда печенье, хотя есть ей не хотелось. Но она взяла его, так что его нужно было съесть, к тому же больше делать особенно было нечего. Ее глаза привыкли к темноте, и она уже могла что-то разглядеть.

Она точно не решила, как долго она будет оставаться в сарае. Они могут найти ее. Они могут никогда не найти ее. Она может выйти отсюда, когда сама захочет.