— Знаю, знаю, все читали, все кино смотрели, киднэппинг, дети-заложники — знаю. Но если постоянно думать только об этом, жить станет вообще невозможно. Кто знает кого и когда возьмут в заложники? Да мы все заложники в этой гребаной стране и на этой гребаной планете! Ты сам не боишься умирать? Ну так и за детей не бойся! Конечно, идеальный агент спецслужбы — это человек без родины, который не только детей, но вообще никого не любит, ничем не дорожит и никого ему не жалко. Таких все фашистские режимы двадцатого века наплодили предостаточно. Но ты, кажется, не такими хотел комплектовать нашу команду, вы с Дедушкой как будто что-то новое думали, интеллигентов каких-то, с тонкими пальцами музыкантов и с «РПГ» наперевес…

— Ну ладно, хватит, остановись. — Ясень улыбнулся. — Хочешь ребенка? Будет тебе ребенок.

Но все оказалось не так просто. Прошло два месяца, как мы перестали предохраняться, а задержки все не было.

Терпеть не могу врачей. Нет, не тех, с которыми мы вместе наших ребят с того света вытаскивали в Пули-Хумри и в Кандагаре, не тех, которые меня в Ереване латали. А обычных, без погон, которые в простое мирное время в наших ублюдочных поликлиниках и больницах запросто могут загнать тебя в гроб с помощью всего лишь сидения в очередях к кабинету или мучительного ожидания укола, когда лежишь на грязной, пропахшей мочою койке, в глазах темнеет от боли, и слышишь, как медсестрички весело поют в ординаторской — у них там пьянка по поводу дня рождения нового врача. Так получилось с матерью Ларисы Булатовны в Свердловске. Лежала с переломом ноги, а умерла от простой почечной колики. Мне тогда было десять лет. А в двенадцать, уже в Москве, мне резали аппендицит. Приличная вроде была больница, но что-то они там запороли с наркозом, экономили, что ли? Было очень больно. Я помню. Очень. И с тех пор не люблю врачей.

Я, правда, совсем забыла, что теперь буду обслуживаться на другом уровне: Четвертое управление Минздрава, Кунцевская ЦКБ, наблюдение персональное у каких-нибудь академиков. И все равно тошно сделалось. Даже плюнуть захотелось на всю эту бодягу, но ты уже знаешь, я страсть какая упрямая. Если чего решила…

— Не все в порядке у вас с гормонами, милочка, — солидно и чуть иронично заметило светило, изучив все мои анализы.

— Да ну?! — изобразила я удивление и, стараясь нахамить ему, добавила: — А почему же трахаться хочется постоянно?

Светило было невозмутимо.

— Это, милочка моя, разные вещи: сексуальная активность и способность к репродукции.

— К чему, к чему? Ах, ну да! Так и где же будем брать необходимые гормоны?