Когда поезд подошел к вокзалу в Ричмонде, О’Кийф помог старику выйти из вагона и направился с ним вместе к автомобилю и бросил в него два больших чемодана с белыми буквами: «Б.О’К.».

— Не будете ли вы так любезны — попросил он, — обождать меня одну минуту? Я должен послать телеграмму, я сейчас вернусь. Присмотрите, пожалуйста, особенно за этим чемоданом, — он указал на меньший из двух. — В нем важные документы!

Он быстро направился в сторону телеграфной станции.

Почтенный священник подождал минут пять, потом стал беспокоиться. Однако вид двух чемоданов с большими монограммами несколько успокаивал его. Человек оставил весь свой багаж, значит он не может не вернуться.

Прошло еще десять минут, пятнадцать, двадцать — теперь и шофера охватило нетерпение, а почтенный священник совершенно растерялся. Он начал в таких выражениях изливать свое недовольство, что шофер поглядел на него с изумлением; ему никогда еще не приходилось слышать подобных слов из уст служителя божия.

Наконец окончательно рассвирепевший священник решил ехать в гостиницу.

Едва он остался один в своей комнате, он вскрыл оба чемодана, в одном оказалось одно тряпье, в другом кипа номером «Нью-Йорк Геральд». Наверху лежала маленькая записка: «Сердечный привет господину шпику. Я еду дальше во Флориду и надеюсь иметь удовольствие встретиться там еще раз с моим любезным спутником».

Шпик бросился к швейцару.

— Скажите, пожалуйста, какие поезда ушли отсюда в течение последних тридцати-сорока минут?

Швейцар достал справочник.

— Один в Вашингтон, один в Таллахасси, а один в… Нет, этот только по понедельникам, средам и пятницам.

Шпик задумался.

В Таллахасси, в Вашингтон… Этот негодяй пишет, что едет дальше… В Таллахасси… Очевидно, он уехал в ином направлении, значит в Вашингтон. Да, так оно и есть, верно!!

Он снова обратился к швейцару:

— А когда следующий поезд на Вашингтон?

— Через три часа — четыре двадцать.

— Хорошо. Я уеду с этим поездом; если будут спрашивать по телефону Майке ля Кримсона, скажите, чтоб звонили в Центральную гостиницу в Вашингтоне.

В том же вагоне, в котором ехали О’Кийф и почтенный священник и который продолжал свой путь на юг, лежал теперь на плюшевых подушках полный человек с рыжими волосами, рыжей бородой и множеством веснушек на лице. В сетке над его головой лежал маленький чемодан с монограммой «Д.Б.».

Поздно вечером в квартире доктора Давида Блэка раздался звонок. Врач, только что вернувшийся от тяжелобольного каменщика, сам открыл дверь. Перед ним стоял рыжеволосый, рыжебородый человек, с лицом, усеянным веснушками.