Он взял собачку — крошечного шпица — и опустил на диван, рядом с девочкой. Алексеев ахнул: будь он зрителем, собака собрала бы всё его внимание в фокус, а значит, немалая толика этого внимания досталась бы девочке.

— Вы потрогайте! — предложил Ашот.

Куколка потеплела. Алексеев убрал пальцы, прикоснулся вновь: да, потеплела, можно не сомневаться.

— Ваш ход!

Алексеева разобрал азарт. Он присмотрелся повнимательнее: есть! Вот оно, решение! Уцепив ногтями створку окна, закрепленного на краю доски, он потянул створку на себя, но открыл окно не полностью, чуть-чуть, буквально на волосок. Оконные петли были смазаны вполне достаточно, чтобы створка двигалась без проблем, а в мастерской царил сквозняк — его Алексеев почувствовал сразу, едва переступив порог. Сквозняк вцепился в оконную раму, начал дергать створку туда-сюда. Скрип, стук, беспрестанная колготня — это вызвало бы раздражение у кого угодно. Самый стойкий зритель начисто забыл бы про девочку, будь она хоть статисткой, хоть записной примадонной. Каждую секунду он косился бы на злосчастное окно, мечтая, чтобы кто-нибудь закрыл его — или дверь в комнату, уничтожив сквозняк.

— Браво!

Алексеев потрогал куколку. Девочка была холодной, как покойница.

— Одни из нас предпочитают работать с вещами, — казалось, Ашот только сейчас решил объяснить новичку правила игры. — Мебель, кареты, газеты, горшок с фикусом. Внести, убрать, задвинуть в угол. Другие облюбовали людей. Попросить встать там, где надо, или напротив, уйти прочь; заставить крикнуть или почесать нос; спровоцировать нужный тебе жест… В любом случае цель всех этих нюансов — погружение кого-то в тёплый или холодный мир. И да, тот нюансер, который предпочитает работу с вещами, при надобности легко воспользуется людьми.

— И наоборот?

— И наоборот. Чистых вещистов не бывает, как и чистых народников.

Что-то не складывалось. Что?

— А если они не захотят? — торжествуя, словно уличил сапожника в шулерстве, воскликнул Алексеев. — Что тогда?!

— Кто не захочет? Чего не захочет?

— Предположим, швейцар не захочет становиться там, где вы ему предложите. Или нотариус не пустит вас в контору, где вам позарез надо разместить два экземпляра «Южного Края»…

Он осекся.

— Вот-вот, — Ашот деликатно улыбнулся: так, чтобы не обидеть. — Вы уже поняли. Люди расположены к нам, нюансерам. Относятся благосклонно, не удивляются нашему присутствию, считают, что мы знакомы. Случается, даже объясняют другим: «Вот, мол, хороший человек просит, надо сделать…»

Чайник закипел. Сняв его с примуса, Ашот стал заваривать чай в глиняном гноме.