Кто-то тронул Вийта за рукав. Сыщик обернулся и обмер – перед ним стояла Ветрана Петровна, обворожительная, как всегда. Голова детектива вмиг опустела, в ушах зашумело, сердце, сжатое невыразимым щемящим чувством, лихорадочно забилось. В новом ярко-синем платье для дневных выходов, с чудесными золотыми кудрями, уложенными в модный прямой пробор, с сияющими чистыми голубыми глазами, молодая графиня была чудесна. Элегантность и изысканность в сочетании с юным изяществом создавали вокруг неё неодолимый магнетизм – неодолимый в буквальном смысле этого слова, противостоять этой красоте было невозможно.

– Вы хотели меня видеть? – тихо спросила девушка, косясь на графиню-мать, свою бабушку.

Старуха вроде смотрела в другую сторону, но… Кто знает!

– Да, я искал вас! – прошептал Вийт. – Простите, что явился без приглашения! Держать это в себе я больше не могу!..

Герр Мельцель как раз в этот момент передвинул пусковую рукоять. Автоматон загудел, зажужжал, защёлкал. Деревянный турок повернул голову, будто всматриваясь нарисованными глазами в сидящего напротив него графа Мйончинского. Затем загадочный аппарат поднял в приветствии правую руку. Движения его были механическими, неживыми, именно такими, какие ожидаешь от натягивающихся тросов и перемещающихся рычагов.

Собравшиеся восторженно заахали.

Голова и рука аппарата вернулись в своё прежнее положение, и машина замерла. Шумы, исходившие из её внутренностей, стихли.

Граф Мйончинский улыбнулся своим гостям и сделал первый ход.

Автоматон сразу же вновь зажужжал. Его рука приподнялась, передвинулась к нужному полю, слегка сдвинулась вниз. Деревянные пальцы сомкнулись на пешке и переместили её навстречу фигурке противника.

Публика изумлённо зашушукалась. Было невероятным смотреть на то, как скопище шестерёнок совершает столь осмысленные действия.

– Что-то случилось? – тем временем спрашивала где-то в толпе у дедуктивиста Ветрана Петровна. – Вы примчались столь внезапно!

– Нет, ничего не случилось! – горячо воскликнул пылкий дедуктивист. – То есть… То есть да!.. – сыщик взял прохладную ладонь юной графини в свои разгорячённые руки.

Лицо Вийта заливала пунцова краска. Ветрана Петровна секунду всматривалась в его глаза, а потом и сама покраснела.

– Я… – пробормотал Ронислав Вакулович. – Я лишь хотел сказать… Я…

Он искал слова и не находил их.

– Да говорите же!.. – прошептала Ветрана Петровна.

Ронислав Вакулович прерывисто вздохнул и выпалил, будто ныр-нул в прорубь:

– Я люблю вас! Составьте моё счастье!

Дыхание барышни сбилось. Она смотрела на Вийта, и грудь её взволнованно ходила вверх-вниз.